Понимаю, повторил он.
Не уверен в этом. Мне доводилось убивать и раньше. И вообще я был очень рад, что первый погиб, и чрезвычайно раздосадован, что второй выжил.
Но тогда
Один из выстрелов прошел мимо цели, и пуля рикошетом угодила в глаз семилетней девочке. Сантиметром выше, и она скользнула бы по лбу, тогда остался бы только безобразный шрам, и все. Но случилось иначе: пуля прошла через мягкие ткани прямо в мозг. Мне сказали, что она скончалась мгновенно. Я посмотрел на свои руки. Почти не дрожат. Взяв чашку, я допил остывший кофе. О моей виновности вообще не было речи. Напротив, я получил благодарность в приказе. И уволился. Просто расхотел быть полицейским.
После ухода Хэннифорда я еще некоторое время просидел в баре. Перехватив мой взгляд, Трина принесла еще одну чашку кофе с коньяком.
Твой приятель не очень-то прикладывался к своему виски.
С этим я охотно согласился, однако что-то в моем тоне насторожило ее; она опустилась на стул, где только что сидел Хэннифорд, и на секунду прикрыла ладонью мою руку.
Неприятности, Мэт?
Я бы так не сказал. Просто наклюнулось дельце, которым мне совсем не светит заниматься.
А что тебе светит? Остаться тут и напиться?
Я усмехнулся.
Ты когда-нибудь видела меня пьяным?
Ни разу, призналась Трина. Так же, как никогда не видела, чтобы ты чего-нибудь не пил.
Стараюсь придерживаться
золотой середины.
Но тебе же это вредно!
Почему-то захотелось, чтобы она снова дотронулась до моей руки. Пальцы у нее длинные, тонкие, прохладные.
А что в этом мире полезно?
Кофе и выпивка странное сочетание.
Разве?
Алкоголь опьяняет, а кофе трезвит.
Кофе еще никого не отрезвлял. Немного будоражит, прогоняет сонливость, вот и все. Добавь в кофе побольше алкоголя и получишь самого настоящего недремлющего и бдительного алкаша.
Ах вот ты кто! Недремлющий алкаш, так?
Я ни то, ни другое. Потому и пью.
Спустя час я отправился в сберегательный банк, где попросил пятьсот долларов записать на мой счет, а оставшееся по чеку Хэннифорда выдать наличными. В этом году я зашел к ним впервые, и они решили поинтересоваться набежавшими процентами. Компьютер в мгновение ока выдал результат, однако получившаяся сумма не стоила даже столь незначительной траты времени.
С Пятьдесят седьмой улицы я вернулся на Девятую, потом мимо бара Армстронга и больницы поднялся к Собору Святого Павла. Служба только что завершилась, и я немного постоял, пропуская десятка два прихожан, неспешно тянущихся на улицу. Войдя, я опустил в ящик для пожертвований четыре пятидесятидолларовых банкноты.
Я постоянно жертвую на церковь, сам не знаю почему. Это уже вошло в привычку, как и само посещение церковных служб, к которым я пристрастился сразу же, как только переехал на жительство в отель.
Да и вообще в храмах мне нравится, я частенько захаживаю туда, когда надо над чем-нибудь поразмыслить в тишине и спокойствии. Вот и сейчас я опустился на скамью и просидел никак не меньше двадцати минут. А может, и все полчаса.
Итак, две тысячи долларов перешло ко мне от Кэйла Хэннифорда, две сотни от меня в церковную кассу Собора Святого Павла. Я не утруждаю себя вопросами, что делают церковники с денежными пожертвованиями. Может быть, покупают на них одежду и провизию для нуждающихся, а может, снабжают комфортабельными «линкольнами» своих священников. Мне нет никакого дела до этого.
Католикам от меня перепадает больше всего. Не потому, что я питаю к ним особое пристрастие, а просто их храмы позже закрываются. У протестантов они по большей части работают только в выходные да по праздникам.
И еще одно преимущество есть у католиков обычай зажигать свечи. Поднявшись со скамьи, я направился к выходу, но прежде зажег три свечи. За упокой души Венди Хэннифорд, которой суждено навеки остаться двадцатичетырехлетней; за Ричарда Вэндерпола, которому никогда не исполнится двадцать один; и, конечно, за Эстреллиту Риверу, навсегда оставшуюся семилетней.
Глава вторая
По-моему, тебе не мешает купить новую шляпу, небрежным тоном заметил я.
Это точно. Вот от чего никогда не отказываюсь, так это от новых шляп. Как тебе Хэннифорд?
Бедняга! Он в полной растерянности.
Еще бы! Все случилось так быстро, что он никак не может прийти в себя. Такое любому трудно переварить. Фактор времени великая вещь. Прошла бы неделя, месяц в конце концов; дело дошло бы до суда, а разбирательство может иногда длиться целый год или того больше. Вот тогда ему было бы легче свыкнуться с тем, что произошло. А тут бац-бац, одно за другим: мы упрятали убийцу за решетку, прежде чем Хэннифорд узнал, что его дочь мертва. Дальше больше. Не успел он глазом моргнуть, как парень взял да и повесился. Так что Хэннифорд просто не успел очухаться. Келер бросил на меня задумчивый взгляд и добавил: Как я понимаю, ты вытянул из старика кругленькую сумму, а?..
Почему бы и нет?
Он выудил из пепельницы окурок сигары, сунул его в рот и закурил. В сущности, он мог позволить себе распечатать новую сигару. Шестой участок всегда был завален делами, а Келер занимал неплохую должность. И к тому же непыльную. Вполне мог Хэннифорда отправить домой, а не давать мои координаты в надежде получить от меня двадцать пять долларов. М-да, от старых привычек не так просто избавиться.