Сегодня рано утром Вадим уехал в Кемерово по несложному, но срочному делу. Известие о похищении Карины его застало в тот самый момент, когда в деле была поставлена точка.
Всю обратную дорогу он почти не отрывался от телефона наушник мобильника превратился в пчелу, которая жужжала и жалила в самый мозг. Три раза он разговаривал с Грибановым. Тридцать три раза со своим заместителем Андреем Поповым. Вадим ничуть не сомневался, что его ребята сделают всё как надо и насколько в их силах. Попов информировал его о каждом шаге, это были самые разумные шаги, и потому Вадим решил не ехать в салон мод Вениамина Феклистова, а отправиться напрямую домой к Грибанову.
Дверь открыл сам Александр Дмитриевич. Его сухощавое лицо походило на маску, где живыми оставались только глаза злые и решительные.
Проходи в гостиную. Он взял с обувной полочки одноразовые тапочки и протянул Вадиму.
Совершенно машинально взял и совершенно машинально протянул.
Каждый раз, бывая у Грибановых, Вадим получал подобные тапочки. Другие, весьма, впрочем, нечастые, посетители дома их получали тоже. Наверное, одноразовые тапочки закупили оптом.
В гостиной собралась вся семья. Вернее, весь её взрослый состав, который без единственного ребенка был погружен в атмосферу полного сиротства. Лидия Сергеевна полулежала на диване с закрытыми глазами, судорожно сцепив руки на груди. Екатерина Иннокентьевна сидела, опершись локтями на стол и прижимая к щекам платок, влажный и совершенно мятый, какого обычно у матери Александра Дмитриевича сроду не бывало.
Может, пройдем поговорим? Вадим кивнул Грибанову в сторону двери.
Обсуждать дела в присутствии женщин ему не хотелось. Точнее, он не знал, стоит ли это делать в их присутствии. Он не мог предугадать, как они станут реагировать, чувствовал, что реакция эта будет очень болезненной, и знал, что сейчас не до эмоций, по крайней мере, ему не до этого он должен работать с трезвой головой и холодным сердцем. Да, вот именно так с холодным сердцем. А иначе никакой нормальной работы.
Нет! Лидия вдруг резко открыла глаза. Мы договорились!
Да, договорились! Екатерина Иннокентьевна скомкала платок и зажала его в кулаке. Будто это был вовсе не кусочек тончайшей материи, а кастет, которым она намеревалась раскроить череп противнику.
О чем? не понял Борисевич, обращаясь к главе семейства.
Мы все проблемы и все действия, и вообще всё будем обсуждать вместе. Это наша общая беда и наше общее дело. Поэтому вместе, сообщил Александр Дмитриевич как о чем-то не слишком его радующем, однако неизбежном.
Мы хотим всё знать, и мы всё выдержим, тихим, совершенно мертвым голосом произнесла Лидия.
Да, эхом отозвалась Екатерина Иннокентьевна.
Вадим пододвинул стул и сел так, чтобы всех держать в поле зрения. Он подумал и решил, что, пожалуй, не будет ни истерик, ни даже слез они выдержат, и они имеют право всё знать. Или почти всё с поправкой на особые обстоятельства. В конце концов, это их дочь и внучка, и это самое дорогое, что у них есть, и они готовы ради этого самого дорогого на всё, в том числе на то, чтобы зажать самих себя в кулак, как кастет перед жестокой дракой.
"Повезло Грибанову, подумал Вадим. Единственный мужик в доме, но вокруг крепостные стены".
Могу сообщить общую информацию, на данный момент, конечно, произнес он. Во время вашего с Кариной посещения, Лидия Сергеевна, никто посторонний в салон не заходил. И вообще с самого утра никто из посторонних не приходил. В салоне есть два входа. Один основной, в холл, где сидят охранник и администратор. Допустим, кто-то из них может отлучиться, но вдвоем они не отлучаются никогда. Так что незаметно зайти нельзя.
Если только эти двое не прохлопали глазами, мрачно предположил
Грибанов.
Да, если только, согласился Борисевич. Но я сейчас рассматриваю ситуацию "по правилам". Так вот по правилам мимо них даже кошка не прошмыгнет. И оба администратор и охранник клянутся, что сегодня никто из чужих не прошмыгивал. Но есть еще другой вход служебный. Он со стороны двора. Дверь там железная, открывается и запирается ключом, а ключи хранятся у охранника и у директрисы салона Еланцевой. Служебным входом постоянно не пользуются, его открывают, когда привозят ткани, еще какие-нибудь заказы, когда приходят ремонтники, ну и прочее. В общем, не столько служебный вход, сколько чёрный. Персонал обычно заходит в салон через основной вход еще до появления клиентов. Если верить работникам, никто сегодня служебным входом не пользовался, и все ключи на месте. Наши ребята проверили. И дверь заперта. И никто не пытался её вскрыть никаких, даже малейших повреждений.
Кто-то из персонала наверняка врет, вновь предположил Грибанов.
Само собой, опять же согласился Борисевич. Похитители ведь не могли влететь, как черти, через дымоход. Тем более что никакого дымохода в салоне нет.
Мог кто-нибудь проникнуть в здание заранее, например, в выходные дни? Александру Дмитриевичу это показалось вполне логичным.
Если верить, что в этом деле не замешан охранник, то это тоже почти невозможно. Он уходит из салона последним. Проверяет каждый угол и всё ставит на сигнализацию. У них мощная сигнализации, не пожалели денег на охрану своих тряпок.