Но у меня билет на поезд!
В Париж это без проблем, только оставьте нам ваш телефон для связи, тут же отреагировал Полик, пока его снова не перебили. Почти все присутствующие здесь были на приеме профессора Мута вечером в пятницу. Дуайена убили в ночь на субботу, через несколько часов после приема. Мой первый вопрос: кто уходил последним?
Я, ответила женщина с итальянской внешностью. Я Анни Леонетти. Преподаватель теологии. Я слышала, как Жорж профессор Мут говорил своей домоправительнице, что она может идти домой, а посуду мыть пусть приходит утром.
И вы оставались допоздна, чтобы помочь дуайену?
Нет. Я осталась помочь горничной. Отнесла в кухню грязные бокалы и убрала остатки.
Хорошо, сказал Полик. О чем вы говорили с дуайеном?
Наверняка о его внезапной отмене отставки. Белокурый преподаватель сказал эту фразу спокойно. Но достаточно громко, чтобы ее услышали Верлак и Полик.
Абсолютно не верно, Бернар, заявила Леонетти и добавила, глядя на Полика, потом на Верлака: Разговор шел только о сравнительных достоинствах пищевой пленки и алюминиевой фольги.
Он вам говорил, что после уборки пойдет на факультет к себе в кабинет? спросил Верлак.
Анни Леонетти замешкалась с ответом на долю секунды, и Верлак это отметил.
Да, он об этом упоминал.
Это не показалось вам необычным? С учетом позднего часа?
Да нет, пожала плечами она. У него не было семьи, требующей времени, и он часто работал поздно. Но когда я уходила, после полуночи, он еще был в кухне. Мы ушли не вместе.
Благодарю вас, сказал Верлак.
Он подумал, откуда Анни Леонетти знает, что дуайен часто работал допоздна. И еще она с некоторым осуждением произнесла, что у него не было «семьи, требующей времени». Она была красива оливковая кожа, полные красные губы, но под лучистыми карими глазами залегли круги. Он представлял себе жизнь современного профессора печатайся или сдохни и решил, что у нее наверняка есть маленькие дети.
Значит, никто не видел, как профессор Мут уходил в ночь на субботу из своей квартиры? А не говорил ли он о том, что у него есть ночная работа? поинтересовался Полик.
Собравшиеся молчали. Некоторые переглядывались, будто ожидали, что кто-нибудь что-нибудь скажет, другие не поднимали глаз от кофе.
Он действительно мне говорил, что у него назначена встреча с Джузеппе Роккиа, но не уточнил, когда, сказал красавец «Национальная библиотека». Совершенно не к месту, как подумал Верлак.
Бернар! снова одернула коллегу Анни Леонетти. Эта встреча могла быть назначена в любое время.
Судья спросил, о чем мы говорили. Кстати, меня зовут Бернар Родье. Посмотрев на Анни Леонетти, он добавил: Я тоже преподаю теологию, но в основном я исследователь и писатель. Леонетти вздохнула и подняла глаза к потолку. Родье продолжил: Может быть, вы знакомы с моими книгами об ордене цистерианцев они есть почти во всех лучших магазинах, даже на «Амазоне»
Спасибо, доктор Родье, быстро перебил Верлак. Нам дали список сотрудников, у которых есть ключи от здания, и мы, по очевидным причинам, именно с них и начнем нашу беседу.
Его раздражали стычки между Леонетти и Родье.
Я буду вызывать вас по одному в кабинет напротив этого зала, сказала агент Казаль. В полдень вам принесут бутерброды, так что прошу не покидать здания до тех пор, пока с вами не побеседуют. Начнем в алфавитном порядке.
Cest pas vrai! простонала секретарша дуайена. Я же пойду последней, у меня фамилия начинается на «З»! Но вам разве надо со мной говорить? Я даже не была на приеме.
Исключений не будет, мадемуазель. У вас ведь есть ключ от здания? уточнил Полик.
Конечно, есть! ответила она, упираясь руками в узкие бедра. Но профессор Мут сам мог впустить своего убийцу!
Полик посмотрел на секретаршу с несколько недоверчивым выражением.
Все же нам нужно с вами побеседовать. К шести мы закончим. Секретарша вздохнула, и Полик добавил: Вы можете работать у себя в кабинете наверху?
Да, наверное.
Верлак подумал, что либо мадемуазель З. собиралась рано уйти, либо ее беспокоит перспектива допроса.
Он вышел из зала и направился через коридор в аудиторию напротив тесное помещение для занятий маленьких групп. Стол здесь был металлический, шестидесятых годов. Через несколько лет он станет считаться старинным и будет продан антикварам в Шестом округе Парижа.
Полик вошел и сел напротив Верлака.
Они правда друг друга терпеть не могут? спросил он.
Я о том же подумал, хотя выступали сейчас только трое.
В дверях показалась белокурая голова Казаль:
Первый допрашиваемый идет, если вы готовы.
Верлак кивнул.
В дверях показалась женщина лет под семьдесят, в старомодных очках с металлической оправой. Она посмотрела на Полика, затем на Верлака.
Здравствуйте, господин судья, сказала она. Поскольку мы встречаемся по официальному поводу, я не буду говорить о вашей привычке разбивать сердце моей дочери.
Антуан Верлак поверх очков для чтения взглянул на мадам Флоранс Бонне. Она улыбнулась.
Кажется, я подозреваемая. В силу того простого факта, что у меня, преподавателя теологии, есть ключ от этого здания. Кроме того, я Жоржа Мута ненавидела, но до сей минуты никто об этом не знал.