ГЛАВА ПЕРВАЯ
Инспектор сыскной полиции Гамильтон размышлял о погибшем накануне молодом человеке и о том, сам ли он покончил с собой или кто-то столкнул его с утеса намеренно. Тело Стивена Вайчерли обнаружили меньше суток назад, и мальчишки-газетчики уже кричали об этом на каждом углу.
Иэн Кармайкл Гамильтон был человеком высоким и поджарым, крепким, как швырок тот деревянный шест, что мясистые шотландцы мечут во время своих ежегодных Игр горцев. Эти Игры Иэн и сам часто посещал мальчишкой. Он поступил в Эдинбургскую городскую полицию, когда ему едва исполнилось двадцать, и быстро пошел вверх по служебной лестнице. Сейчас, в свои двадцать семь, он был самым молодым инспектором в Эдинбурге. Иэн никогда не планировал идти по стопам отца-полицейского: в детстве он дни напролет сочинял рассказы, твердо намереваясь стать великим писателем, новым сэром Вальтером Скоттом, как поговаривала его тетя Лиллиан (хотя ему самому больше по душе были Шекспир и По). Но мечта о литературном бессмертии погибла в том же пожаре, что унес с собой его родителей, дом и детство. Иэн переключился на изучение криминалистики (хотя и стихи кропать продолжал но тайком, никому не показывая).
Убежденный, что причиной гибели родителей стал намеренный поджог, Иэн отдался делу погони за преступниками со всей страстью (многим из его сослуживцев казавшейся даже чрезмерной), и теперь перед ним забрезжила возможность доказать, что он вполне достоин своей новой высокой должности. Иэн не просто подозревал, что смерть Вайчерли была насильственной, он страстно желал этого. Как писатель он верил, что обладает острым чутьем правды и способностью насквозь прозревать маски, под которыми люди скрывают свое истинное обличье. Иэн считал, что писателей и полицейских сближает умение видеть темные стороны окружающих. Он знал, что умение это отнюдь не всегда желанный дар, но, раз обнаружив его в себе, остаться
прежним уже невозможно.
Пристально вглядываясь в край утеса, он пытался представить, каким образом предполагаемый убийца мог затащить туда кого-то против воли. Это казалось попросту невозможно, особенно если жертва крепкий молодой мужчина. Нет, подумал Иэн, скорее всего тот был знаком с убийцей. Они поднялись под каким-то предлогом вместе, а потом Вайчерли отвлекли и толкнули навстречу гибели. Иэн живо представил последние мгновения его жизни руки судорожно хватаются за воздух, и лицо убийцы последнее, что Вайчерли видел перед смертью.
По телу прошла дрожь, и Иэн поглубже закутался в свое пальто. Оно было сделано из отличной шотландской шерсти, состриженной некогда с боков косматых высогорных овец и отправившейся на производство в Скоттиш-Бордерс, откуда ее уже в виде готовой ткани доставили на прилавки Хай-стрит одной из улиц прославленной эдинбургской Королевской мили. Дар тети Лиллиан нес на себе сине-зеленый охотничий узор клана Гамильтонов, и сейчас, замерев, подобно своим предкам минувших столетий, среди древних скал, Иэн физически ощутил, как любящая забота тетушки окутывает его теплом. Другой родни у него не было из всей семьи в этом шумном и странном городе их друг у друга осталось только двое.
Иэн повернулся и глянул вниз на расстилающуюся линию горизонта с одиноким силуэтом бесцельно мечущейся в воздухе вороны. Ночь неохотно уступала место блеклому серому рассвету, и рассыпанные по всему городу пятна газовых фонарей постепенно тускнели. Грузные каменные строения Эдинбурга тяжело нависли над узкими мостовыми, из-за причудливых извивов которых могло показаться, что здания одной и той же улицы тесно прижимаются друг к другу спинами. Иэн не любил город, отчаянно тоскуя по распахнутому небу и головокружительному простору шотландских гор, которые изведал мальчишкой.
Он вновь покосился на призрачный силуэт громоздкой вершины, в которой многие находили сходство со спящим львом. Может статься, что преступление было и вовсе не запланированным убийца, возможно, действовал в порыве. Но что это должен быть за человек мужчина или женщина, который в порыве каких бы то ни было чувств столкнет другого с огромной высоты?
Иэн зевнул и стал спускаться к спящему городу мимо похожего на перевернутую подзорную трубу и накренившегося, словно подвыпивший морячок, монумента Нельсона. Версии самоубийства противоречило несколько моментов, и среди них были взятые уже в среду вечером показания сдававшей Вайчерли квартиру хозяйки. Она утверждала, что ее жилец отнюдь не был угнетен или подавлен. Если это преступление, совершенное под видом самоубийства, то никто, решил Иэн, не сможет разобраться во всем случившемся лучше, чем сделает это он сам.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Обязательно стоять и таращиться на меня с дурацким видом, Гамильтон? Вы же видите, что я занят.
Боюсь, дурацкий вид естественное состояние моего лица, сэр.
Очень смешно, проворчал Крауфорд. А вы у нас тот еще умник, как я погляжу.
Умный дурак лучше глупого мудреца , сэр.
Крауфорд приподнял брови. Он не любил, когда Гамильтон принимался цитировать Шекспира, это попахивало нарушением субординации.
Ладно, что там у вас?