В плаще, сиявшем золотом и пурпуром, Накинутом на плечи ради праздника; Статна, изящна и с руками белыми; Румяна, словно роза, губы алые; 125 Глаз очертанье черных совершенное; Пылают щеки, нос с горбинкой, волосы Блестят роскошно, тщательно уложены; С бутона губ, как будто бы из улья, с них ГЛсдияпые сочатся речи милые;
,зи Земли светило, неба роза яркая. Пряма и соразмерна шея стройная; Все восхищает: и дуга бровей ее, И свет румянца, щеки озаряющий Огнем, переходящим в отблеск бледности, 135 На лике белоснежном этой девушки; А локоны прекрасных золотых волос, В прическу ею скромно заплетенные, Благоухают, словно золотистый мед; И выя и ланиты блещут прелестью, 140 Уста же нектар источают сладостный; Росы на персях девы капли утренней; Подобен кипарису молодому стан; Нос выточен изящно; ровный ряд зубов Сверкает белоснежной нитью жемчуга; 145 Бровей изгибы, словно лук натянутый, Грозят стрелой Эрота, полной радости; И молоком, как будто в смеси с розою, Подобно живописцу, все раскрасила Природа это тело совершенное. 15о На удивленье хора соучастницам Была она у храма Дионисова. На пальцах и на кончиках ушей ее Горели, словно пламенем, карбункулы, Кругом оправленные чистым золотом; 155 И золотом сверкали руки белые, И серебром сияли ноги стройные. Такой была Дросилла, дева юная, Во всей красе природной свежей прелести. Когда ж вином упились все разбойники, 160 Пируя до заката и до сумерек
И радуясь добыче, им доставшейся (Ведь варвары привыкли напиваться всласть, Любезны кутежи им и распущенность, И особливо коль легко удастся им
105 Добра награбить вдоволь у чужих людей), То прекратили наконец они свой пир Лишь для того, чтоб тут же завалиться спать. Но вот К рати л, который был вождем парфян, Немного протрезвев от опьянения, 170 К сатрапу Лисимаху обратился так:
Теперь, когда мы досыта наелись все И допьяна мы вволю напились вина, Глаза у нас смыкает непробудный сон. Так вот уже настало время нам, сатрап, 175 Всем этим насладившись, крепко выспаться; Но ты, по правде, око недреманное, Из нас один не должен погружаться в сон: Ты, взяв с собой из войска лучших воинов, Верхом объезди наших пленных связанных, 180 Смотря и наблюдая, обходя кругом,
Чтоб не удрать им как-нибудь тихонечко И нас не одурачить неожиданно, Или, пожалуй, даже не напасть на нас, Пока лежим мы, здесь покоясь сладким сном. 185 Сатрапа Лисимаха эти строгие Вождя распоряженья тотчас подняли, И он, встряхнувшись и о всяком сне забыв, Немедля стражу учредил над пленными.
Когда же свет из колесницы солнечной 100 Повсюду землю озарил блестящими Лучами и веселый, ясный день явил, То тут же сразу пробудился вождь парфян И, восхищенный стражей Лисимаховой, Почтил сатрапа радостным приветствием, 195 Богато обещаясь одарить его,
И посулил еще и бывшим вместе с ним Он большую добычи часть, промолвив так: «Ведь те, кто больше прочих перенес трудов, Достойны непременно больших почестей».
200 Сказавши это, он, не медля, с ложа встал, И поднялося с ним все племя варваров, Спеша скорее в путь обратный двинуться.
И вот они, собравши врозь разбредшихся Коров и коз и вместе с ними узников, 205 Кратилу повинуясь предводителю, Погнали прямо их к себе на родину. А лишь вернулись все домой в шестом часу, В темницу тотчас заключили пленников, Смешав их вместе с прежде заключенными 210 Несчастною добычей, раньше взятою. Они, давно страдая там в узилище, Колени охватив и павши на землю, Свою оплакивали участь горькую И называли только тех счастливыми, 215 Кто под меча ударом кончил дни свои, Лишь смерть одну считая благодетельной: Душе ведь
часто не мила бывает жизнь, Когда ее безмерно мучат бедствия. Дросиллу же, свирепо и безжалостно 220 Судьбой плачевной тут разъединенную
С Хариклом, нареченным ей в супружество, К жене Кратила, варваров начальника, Хрисилле взяли в помещенье женское. Харикл же, в мрачном находясь узилище, 225 Стенаньями уныло оглашал его:
О царь Олимпа, Зевс, какой Эринией Уведена Дросилла и оторвана Теперь от рук Харикла злополучного? И снова с громким воплем восклицал Харикл: гзо __ Увы, Дросилла, где ты? Где скитаешься? Какое рабство терпишь ты насильное? Какого зверя стала ты добычею? Иль теныо бледной жизнь влачишь унылую? Жива? Смеешься? Плачешь? Иль погибла ыт?
Томишься? Рада? Или страшен меч тебе? Побои терпишь? Как ты переносишь их? Начальника какого ты наложница? Кто господином стал тебе из недругов? Кто кубок принимает из руки твоей? 24о чт0 если, позабывшись в опьянении, Ударит варвар грубым кулаком тебя, Коль ты, о горе! как-нибудь толкнешь его? Иль ты Кратилу, может быть, приглянешься, И он не стерпит нашего супружества? 245 Но только раньше кубком яда смертного Тебя Хрисилла изведет из ревности. О Дионис, сын Зевса, что ж ты мне давно Дросиллу обещался дать в супружество, Когда за это жертвоприношеньями 250 Почтил тебя я многими зловещего?
А ты, Дросилла, в сердце сохраняешь ли Мысль о Харикле, о своем возлюбленном, Об узнике несчастном, горько плачущем? Нет, бога Диониса позабыла ты 255 И то, что он с Хариклом обручил тебя, В своей неволе и тяжелой участи, В плену претерпевая долю жалкую,