В истории с разводом удивление вызывают три обстоятельства: во-первых, отрицание Наполеоном каких бы то ни было распоряжений Фуше по поводу развода с Жозефиной; во-вторых, непонятная заинтересованность Фуше в осуществлении этой идеи; в-третьих, то чисто символическое негодование, которое вызвало вроде бы непрошеное усердие министра полиции у императора{556}. Все названные обстоятельства неизбежно приводят к следующим заключениям: Фуше в этом деле, несомненно, был не автором, а исполнителем повелений императора французов (кстати, и г-жа де Ремюза и граф Лавалетт прямо указывают на это в своих мемуарах, утверждая, что «Фуше руководствовался в своем поступке приказанием свыше»{557} и что «предложение (о разводе) было сделано (им) по приказу Императора»{558}. Как всегда, он хотел выглядеть преданным и верным, чем и объяснялась его бурная активность в устройстве развода своего суверена. Этим же объясняется и то, что он, Фуше, никак не ощутил немилости Наполеона, кроме устно высказанного им «недовольства».
Гораздо серьезнее для Фуше по своим последствиям оказалась его попытка вмешаться в англо-французские переговоры о мире в 1810 г. Вторгаясь в сферу внешней политики, Фуше явно брался не за свое дело. Как всегда, он шел на это из «лучших побуждений». В мемуарах герцога Отрантского можно найти утверждение о том, что он желал видеть управление империей более «отеческим», мягким. Но для этого, рассуждал министр полиции, нужен всеобщий мир. Какой же должна стать Европа, достигшая долгожданного мира? «Система Фуше, пишет Тибодо, состояла в том, что Французская Империя должна была господствовать на европейском континенте, но без флота и без колоний, а владычество на морях и в остальном мире должно было перейти к Англии»{559}. Насколько точен Тибодо в передаче деталей плана европейского мирного урегулирования à lа Фуше? Пожалуй, лучше всего на этот вопрос ответил сам герцог Отрантский. Еще в декабре 1808 г., беседуя с приехавшим в Париж доверенным лицом императора Александра I графом В. П. Кочубеем, когда в разговоре речь зашла о Великобритании, Фуше сказал: «Если бы у нее (у Великобритании) не было мании господствовать на морях и не позволять никакой другой нации заниматься торговлей, то с ней прекрасно можно было бы прийти к соглашению»{560}. В «откровениях» Фуше одному из «молодых друзей» российского самодержца важна как раз концовка приведенной фразы. Замечательно, что даже в разгар Испанской войны и в канун войны с Австрией (а во всем этом Англия принимала большое, а в случае с Испанией и непосредственное участие), герцог Отрантский был убежден в возможности соглашения с Великобританией.
«План Фуше состоял в том, чтобы войти в секретные переговоры с англичанами и, если все обернется хорошо, сообщить о результатах Наполеону, который, искренне желая мира, не только простит его, но еще и будет ему благодарен»{561}.
Выработав свой собственный план европейского «умиротворения», Фуше решил прозондировать положение дел в Англии, где произошла смена министерства и пришли к власти более умеренные деятели, использовав с этой целью своего давнего знакомого, известнейшего капиталиста Габриеля-Жюльена Уврара, этого, по выражению Л. Маддена,
«Бонапарта финансов»{562}. «О г. Увраре, вспоминал Бурьенн, можно то же сказать, что Бонапарте говорил о самом себе: жизнь его была действительно борьбою Уврар сказал мне, что до 18 брюмера он имел у себя шестьдесят миллионов, не будучи никому должен»{563}. Уврар был хорошо известен императору и, как отметил Паскье, «всегда находился в конфликте» с ним{564}. Почти одногодок Наполеона (он родился в 1770 году) Габриель-Жюльен был приметной личностью. Как и многие нувориши, он сколотил свое громадное состояние с помощью спекуляций, гениальных финансовых афер, «легально» грабя государство, поставляя продовольствие союзному Франции испанскому флоту еще с 1797 года. Наполеон всегда с большой подозрительностью относился к дельцам обладателям многомиллионных состояний. В разговоре с Бурьенном он как-то заметил, что «если у человека столько денег, то он не мог приобрести их законным образом», и что «все эти люди опасны с их богатством»{565}. Объясняя причину стойкой неприязни властелина к финансистам, Фуше писал в своих мемуарах: «казалось, будто он (император) страшится попасть от них в зависимость Он совершил переворот 18 брюмера при помощи денег, которые дал ему взаймы Колло[81], и мысль об этом унижала его»{566}.
К Уврару же, помимо всего прочего, Наполеон имел еще и личные претензии. Дело в том, что однажды император пригласил к себе в Тюильри знаменитую актрису мадемуазель Жорж. Одновременно примадонну ожидал к ужину Уврар. Мадемуазель совсем было собралась во дворец, как тут ей передали записочку от Уврара. В ней банкир извещал ее, что если она окажет ему честь, посетив сегодня его загородную виллу замок Рюэль, то она тотчас получит 100 тысяч франков. В итоге, Жорж отказалась приехать в Тюильри, сославшись на плохое самочувствие, а сама, тем временем, укатила в Рюэль. Наполеон, разумеется, немедленно обо всем узнал. На следующее утро, бравируя и явно не думая о последствиях, Уврар явился с визитом в Тюильри{567}