Однако, даже оказавшись не у дел, «царь полиции» не утратил своего влияния, ибо «здание, воздвигнутое Фуше, уцелело»{423}. По словам Бурьенна: «Фуше не быв министром полиции, все же начальствовал оною»{424}. Своего формального преемника министра юстиции Ренье (дело в том, что полиция была передана в ведение министерства юстиции) Фуше охарактеризовал с присущим ему сарказмом: «Ренье, говорил он, слишком охотник распространять вести и слишком глуп для управления полицией; он введет Первого Консула в какие-нибудь сети»{425}.
Фуше получил должность сенатора и материальную компенсацию за понесенный «моральный урон» в размере 1 млн 200 тыс. франков, что составляло половину суммы, сэкономленной Фуше по его ведомству и названной им в отчете первому консулу, «как знак личной благодарности» главы государства{426}.
Глава III
ЕГО СВЕТЛОСТЬ
ГЕРЦОГ ОТРАНТСКИЙ
Самая низкая черта в человеке, но, вместе с тем, и величайший признак его превосходства это искание славы. Паскаль
«Отставник» Фуше продал свой прежний дом в Париже и купил новый трехэтажный особняк на улице дю Бак, с обширным двором, службами и садом во французском стиле. Он часто бывал в Сенате, поддерживал старые связи, заводил новые. Бывал он, хотя и не часто, в Тюильри на обеде в ноябре 1802 г. и на двух приемах в честь нового 1803 г. Экс-министра видят в самых разных домах, в самом разном обществе. Так, один заезжий англичанин с удивлением пишет в Лондон о том, что застал как-то раз Фуше на обеде у банкира Бартелеми. Нестандартность ситуации заключалась в том, что банкир был братом бывшего директора Бартелеми, которого выслали в свое время в Кайенну по прямому распоряжению Фуше.
По-видимому, Фуше был совершенно доволен своим новым положением. Счастливый семьянин, 43 лет от роду, любимый преданной супругой Жанной, которая, по его словам, была «примером для подражания» и образом женщины-матери, отец многочисленного семейства, он и в самом деле мог не сетовать на судьбу. Старшему сыну Жозефа исполнилось пять лет, Арману два года, Афанасу несколько месяцев. Г-жа Фуше ждет ребенка и спустя девять месяцев после отставки мужа, 25 июня 1803 г. у нее рождается дочь Жозефина «Я вернулся в частную жизнь, пишет в своих мемуарах экс-министр, Я проводил время счастливо в своем поместье Пон-Карре, изредка наезжая в Париж осенью 1802 года»{427}. Был ли он счастлив на самом деле? Натура деятельная, властолюбивая и честолюбивая, Фуше не был создан для утех семейной жизни. Временное бездействие, очевидно, тяготило его; но, будучи человеком, непоколебимо верящим в свою незаменимость, он ждал, ждал и надеялся, что восстановление министерства полиции, а следовательно, и его самого в должности министра полиции, дело недалекого будущего. Вспоминая о том времени, Бурьенн писал: «Я бывал у него (Фуше) в поместье его Пон-Карре и в городе, в Бакской улице, где он занимал тот самый дом, который служил местом сборища именитейших лиц Революции. В разговорах своих Фуше часто твердил мне с уверенностью, которую я не мог себе объяснить, что Первый Консул опять к нему обратится. Он нисколько в этом не сомневался»{428}. Ко времени первой отставки Фуше, ибо будет еще и вторая, относится свидетельство одной великосветской дамы, г-жи де Шатене, о ее встречах с эксминистром: «Несколько раз, вспоминает она, я побывала у него дома; он говорил со мною со всей живостью бретонца, которому нравится быть фрондером»{429}.
В ожидании грядущих перемен Фуше как примерный верноподданный исполнял свои нехитрые обязанности в Сенате высшем и безвластном органе государственного управления. Как и все конституционные «образования» бонапартистского режима, Сенат «представлял» лишь видимость власти. Звучное, позаимствованное у Древнего Рима название скрывало парадно-бюрократическое учреждение, не имеющее иных функций, кроме одобрения воли суверена. «Достаточно было сделать знак, говорил впоследствии Наполеон, Сенат считал это для себя приказанием и всегда делал больше, чем от него хотели»{430}. По словам одной мемуаристки: «Сенат, робкий и покорный, не внушал народу никакого доверия, и мало-помалу все привыкли смотреть на него с некоторого рода презрением»{431}. По заданию первого консула в составе комиссии из двух сенаторов и двух государственных советников Фуше участвовал в выработке конституции для Швейцарской Конфедерации.
В Швейцарии в это время шла ожесточенная борьба между так называемыми «юнионистами» сторонниками «единой и неделимой» республики (по французскому образцу) и «федералистами», объединявшими приверженцев традиционного кантонального государственного устройства.
Потерпевшие в открытой борьбе с «федералистами» поражение «юнионисты» обратились к Наполеону с просьбой взять на себя роль третейского судьи в этом щекотливом деле. Первый консул принял предложение: в Швейцарию был направлен адъютант Бонапарта генерал Рапп с прокламацией, призывающей противников прекратить вооруженную борьбу. Для того, чтобы «гарантировать» ей спокойствие, территорию нейтральной Швейцарии оккупировал армейский корпус генерала Нея. Затем дело дошло и до «посредничества».