Анна Варшевская Первая скрипка для злого доктора
Пролог
Это взаимно, сын коллеги по работе! бью его по рукам, которые уже давно сползли с моей талии значительно ниже, чем положено правилами приличия. Вот только я знаю, почему ты меня раздражаешь. А ты нет!
Чего я не знаю?! Что ты самое противное и занудное создание, которое мне встречалось в жизни? Скрипа-ачка! тянет он издевательски.
Ты так бесишься только из-за того, что я не рухнула к твоим ногам, сраженная твоим обаянием! выпаливаю ему в лицо.
Ты сейчас серьезно? он ошарашенно качает головой. Ты что, и в самом деле полагаешь, что я могу
Ну, я же не дура, на секунду перестав вырываться, наоборот, прижимаюсь к нему сильнее, и чувствую Что и требовалось доказать!
Мужчина скрипит зубами, сдвигается, разворачиваясь боком.
Это ничего не значит! Обычная физиология не больше!
Ну, тебе лучше знать, ты же у нас врач, Антошка, поддеваю его, зная, как он ненавидит этот вариант своего имени. Но факт остаётся фактом твоя физиология рядом со мной шевелится как-то чересчур активно.
Ах, ты. он останавливается на секунду, а потом по его губам расплывается кривая язвительная усмешка. У кого что болит, знаешь ли! Значит, и ты меня хочешь, раз тебе такое в голову пришло.
Я?!
Ну а кто ж ещё, Алёнушка, он довольно изгибает бровь. И есть простой способ это доказать!
Я открываю рот, чтобы возмутиться, но ничего не успеваю сделать. Потому что меня сильнее прижимают к инструменту и впиваются мне в губы злым поцелуем. Возмущённо мычу, пытаясь высвободиться, слышу скрип колёсиков рояля Чёрт подери, неужели их не закрепили?! А потом застываю от ужаса, практически перестав чувствовать моментально заледеневшие руки и ноги.
Потому что это скрипят не колёсики. Это поскрипывает механизм, который перед сегодняшним концертом должны были смазать, но, видно, забыли и не сделали.
Тот механизм, который в эту самую секунду поднимает занавес.
Глава 1
АлёнаНу, Алёна Михайловна-а, тянет Вовочка.
Не тот Вовочка, который известный персонаж анекдотов, а мой ученик. Хотя как минимум десяток тех анекдотов придуман точно про моего Вовочку.
Вова! терпение моё кончается, хотя вообще-то я человек очень терпеливый.
Все музыканты такие. Ну, хорошо, может и не все но среди педагогов точно есть какой-то процент. Очень небольшой. Стремящийся к нулю.
Знаешь, что происходит с мухой в автобусе, Вова? спрашиваю ребёнка, и тот мотает лопоухой головой. Она одновременно летит и едет! Как моя крыша от тебя в эту самую минуту! Не мучай свою скрипку и мои нервы, а? Иди домой уже!
Меня бабушка отругает, шмыгает носом мальчик. Скажет, что я не занимался.
Так ты и не занимался, торопливо собираю разлетевшиеся по столу ноты оркестровой партитуры. Солнце моё, ну не могу я тебя допустить к концерту! Две сводных репетиции оркестра осталось! Две! А ты партию свою не знаешь!
Я выучу-у, снова заводит свою песню Вовочка.
Уф-ф-ф! Вова!
Ну, Алёна Миха-айловна-а! Можно я сейчас поучу, а вечером приду, и вы меня ещё послушаете?
Ну да, преподавателю же не надо отдыхать. Чем ещё заниматься-то вечером, кроме как являться в музыкальную школу на дополнительный урок, который никто не оплатит. Смотрю на наливающиеся слезами глаза ребёнка и давлю в себе печальный вздох.
В восемь вечера приходи, сдаюсь. Как всегда. Полчаса дам тебе. Полчаса, не больше!
Спасибо, АлёнМихална! слёзы у Вовы тут же высыхают. Я пошёл тогда!
Опоздаешь хоть на пять минут ждать не буду! грожу пальцем юному скрипачу, уже бегущему к выходу.
Не опоздаю! Чесслово, АлёнМихална!
Хлопает дверь кабинета, и у меня заламывает виски. Кидаю взгляд на часы и подрываюсь с места. У меня вообще-то тоже репетиция.
От музыкальной школы точнее, школы искусств, как она недавно стала называться до здания нашего Дворца культуры, который одновременно и концертный зал, и театр, и зал заседаний местного совета (а при необходимости и свадебный, и даже ритуальный) можно добраться на трамвае.
Который долго и нудно объезжает по периметру целый квартал и только потом спускается вниз, к широкой набережной.
Но дорога по прямой это для слабаков. Зачем, если можно свернуть в одну подворотню, нырнуть в другую, пробежать мимо двух покосившихся, зияющих пустыми оконными проёмами деревянных домов, которые не торопятся сносить, проскочить «элитную» многоэтажку, которая возвышается среди прочих самых обычных «панелек», как клык вампира в нижнем ряду зубов, пересечь наискосок центральный городской сквер и вот ты уже у служебного входа.
По высоченной ведущей наверх лестнице я взлетаю в последнюю минуту. Вахтёрша на входе приветливо кивает и тут же сообщает шепотом:
Алёнушка, Пал Петрович с Йосей Давыдычем снова ругаются!
Ох! меня аж передёргивает.
Споры между дирижером и первой скрипкой оркестра дело, в общем-то, житейское. Оба считают себя самыми главными. Но если учесть, что на двоих им уже давно перевалило за сто сорок лет, можно представить, какие формы приобретает их противостояние.
Моя проблема в том, что я помощник концертмейстера. То есть первой скрипки того скрипача, с которым дирижер в начале концерта здоровается за руку, даже если за пять минут до этого они собачились за сценой. А я сижу слева от него за пультом или пюпитром так называется та хлипкая одноногая конструкция, на которую мы ставим ноты. Для молодой скрипачки всего три года как из консерватории нехилая карьера, между прочим! Потому что именно я в случае чего заменяю первую скрипку! А ещё я ученица Иосифа Давидовича. Той самой первой скрипки. Или того самого? А Пал Петрович наш дирижер и тоже скрипач преподавал у меня дирижирование в музыкальном училище.