Буквально вываливаюсь из салона авто.
Вслед водитель кричит мне:
Девушка, с вами-то всё в порядке? Может
Всё в порядке, мотаю головой и захлопываю дверцу.
Поликлиника у нас рядом с домом. Два шага буквально. Я мимо её ворот прохожу.
Но, господи, как же я безумно надеюсь, что мчаться мне туда не понадобится.
Сажусь на лавку, не замечая бушующей вокруг ранней весны.
И тепло-то сегодня совершенно по-летнему. И птицы поют. И воздух напитан солнцем и запахом первой распустившейся зелени. А у меня в душе пылает адская бездна.
Я выжжена. И внутри уже ничто никогда не зацветёт.
Сижу, дышу глубоко и ровно.
Сердцебиение успокаивается. Боль разжимает свои чёрные когти, отступает и наконец-то уходит.
Медленно поднимаюсь и бреду по направлению ко входу в элитный коттеджный посёлок. И внутри меня оседает стойкое чувство я в последний раз прохожу через эти ворота, в последний раз киваю скучающей на посту частной охране.
Я больше сюда не вернусь. И, наверное, это правильно.
Я всё равно никогда этому миру не принадлежала. И сегодня муж мне об этом напомнил. Самым жестоким способом.
Садовник окликает меня, и я машу в ответ.
Варвара Сергеевна, вещи ваши минут двадцать назад привезли. Из аэропорта.
Киваю, благодарю за информацию.
Это хорошая новость. Не слишком много времени уйдёт на стихийные сборы. Упакую свои чемоданы и на обратном пути всё-таки в поликлинику. Для перестраховки.
А он
После всего, что стряслось, я не хочу его больше видеть. Я настолько раздавлена, что даже требовать объяснений сейчас не хочу. Я боюсь за малыша. Боюсь, что второго раунда просто не выдержу.
Слишком велик шок от потрясения. Слишком много необъяснимой агрессии. И выпытывать от съехавшего с катушек мужа причины его поведения всё равно что в пожар без защиты соваться. Целой я из него точно не выберусь.
В доме было пусто и тихо, когда я пересекла парадное фойе, взбежала по лестнице и помчалась в дальнее крыло, к нашим спальням.
Ухватив краем глаза аккуратно приставленный к гардеробу небольшой чемодан, вернувшийся следом за мной из поездки, я раздвинула створки.
Вещи летели в дорожную сумку стремительно и без разбора. Заберу всё своё, остальное пусть хоть выкидывает.
Я до того погрузилась в процесс, поминутно умоляя небеса, чтобы боль внизу живота не вернулась, что не сразу заметила: в комнате я не одна.
Варя?
Вздрогнув, я обернулась. На пороге спальни маячила Анна Евгеньевна. Свекровь.
Добрый день, пробормотала я на автомате и вернулась к работе.
А что случилось? Что происходит?
Ничего, о чём вам стоило бы волноваться.
Анна Евгеньевна скорее обрадуется, узнав долгожданные вести. Она терпела меня исключительно потому, что до сих пор Артур запрещал матери вести себя так, как она бы хотела.
Но сейчас сейчас всё изменилось. Стремительно и навсегда.
А куда ты собралась? Куда вещи опять собираешь? Только ведь приехала. Двадцать минут назад твой чемодан
Я уезжаю, перебила я, закрывая гардероб и вталкивая вещи в просторные недра дорожной сумки.
Это я и так поняла, нахмурилась свекровь, поправив собранные в узел густые тёмные волосы. Но что за спешка? Артур ещё на работе
Упоминание имени мужа резануло по сердцу неожиданно сильно.
Не смей, Варвара! Думай о ребёнке. Только о ребёнке.
Я знаю. Я там была. Поверьте, Артур моему отъезду только обрадуется.
Свекровь снова окинула взглядом мои приготовления, в её светлых глазах забрезжило несмелое понимание.
То есть ты совсем уезжаешь.
Я нашла в себе силы на мгновение оторваться от сборов, выпрямиться и посмотреть ей прямо в глаза.
Совсем. Навсегда. Без возврата.
Не может быть, прошептала она, и её породистое лицо просветлело. Вы вы разводитесь?
Я позволила боли пройти сквозь истерзанное сердце, отозваться глубоко, на самом дне, тупой и тянущей болью. Но взгляда не отвела. Кивнула.
А а что случилось?
Почему я должна продолжать корчить из себя дипломата, раз всё кончено и мосты уже сожжены?
Помутнение рассудка у вашего сына. Он спятил. Сошёл с ума. Рехнулся. Вот что случилось.
Н-не понимаю.
Я тоже! в сердцах выкрикнула я, нервы начинали сдавать. Но знаете что? Выяснять все «как» и «почему» я не собираюсь! Потому что того, что он наворотил и наговорил, уже ничто не сможет исправить. Ничто! И никогда!
На свекровь мои крики не произвели впечатления. Она лишь поджала губы и процедила:
Если Артур так поступил, значит, на то были причины.
Я коротко рассмеялась, и смех перерос в позорный всхлип, когда я стащила к кровати дорожную сумку и, поставив её на колёсики, откатила к дверям вместе с прихваченным у гардероба чемоданом.
У порога я остановилась и смерила взглядом женщину, которую наверняка больше никогда не увижу:
Конечно. Ведь ваш святой сын не в состоянии ошибаться.
И словно в насмешку над тем, что я его упомянула, судьба столкнула нас на самом выходе из дома на залитом солнцем крыльце.
Супруг смерил меня ненавидящим взглядом, взвесив на ладони ключи от авто:
Жертву ломаешь? И надолго поездка? Пока деньги на карточке не иссякнут?
Всё внутри опалило огнём, но опасаясь нового приступа боли, я вынудила себя сцепить зубы
Отойди. Уйди с моего пути!