ухмылкой.
А разве это не правда?
Я не оборачиваюсь, не смею смотреть ему в глаза. С силой сжимаю руки в кулаки, сдерживаю себя от того, чтобы не наброситься прямо у всех на глазах на эту стерву.
Он снимает с себя пиджак и неожиданно накидывает мне на плечи. Ткань тёплая, пахнет его парфюмом и все еще хранит тепло его тела.
Его рука касается моей талии легко, почти невесомо, но достаточно, чтобы показать: у нас довольно близкие отношения.
Я понимаю, говорит он ледяным голосом, что вам нужно как-то очистить свою репутацию. Но опускаться до такой грязи и лжи? Даже для вас это низко, Вера. Вас ведь так зовут? Я не ошибся?
Все застыли и с интересом наблюдают за происходящим. Я все еще тяжело дышу и неотрывно смотрю на Веру, готовая ее разорвать. Я делаю шаг, но Ян тут же тянет меня обратно. Удерживает на месте, не давая натворить глупостей.
Это не ложь, отрезает она с истеричными нотками. Ты же сам прекрасно знаешь, что это правда!
Правда только в одном: двадцать два года назад от имени Нины действительно было подано заявление. Всё остальное грязные домыслы и фантазии. Наши отцы ненавидели друг друга. Когда отец Нины застал нас вместе, он устроил скандал. Тогда ей было девятнадцать, мне двадцать. Это была юношеская, глупая, но очень сильная первая любовь, которая стала для нас запретной.
Он смотрит прямо на Веру, не моргая. Та будто сдулась как проколотый шар.
Потом она вышла замуж, а я уехал. Наши дороги разошлись. Но сейчас, он чуть сильнее прижимает меня к себе, мы снова в хороших отношениях. Если бы всё, что вы наговорили, было правдой Думаете, мы бы стояли вот так, рядом? Нина разрешила бы мне прикоснуться к себе?
Я не могу пошевелиться. Он говорит всё это так спокойно. Уверенно. А самое страшное что если бы я не знала всей правды, я бы поверила.
Лучше бы поведали подругам, каким образом все акции Нины и недвижимость оказались записаны на ваше имя, Вера. Вот настоящая загадка и тема для разговоров, а не наше прошлое.
Вера открывает рот, будто хочет что-то добавить, но тут же захлопывает его.
Все заинтересованно смотрят на нас.
Пойдем, ты вся дрожишь от холода, мягко произносит Ян и направляет меня к выходу.
Мы проходим мимо сплетниц, которые упиваются всем происходящим. Идем к выходу. Я все так же молчу. Ян идет рядом, он тоже на взводе. Ему даже говорить ничего не нужно, я чувствую это по исходящей от него энергетике.
Его пиджак все еще лежит на моих плечах, пахнет им, и я все никак не могу решиться снять его и вернуть обратно.
Мой водитель отвезет тебя, говорит он наконец, не смотря на меня. Замирает перед машиной, которая уже ждет у выхода.
Я даже не возражаю. Сил нет. Хочется поскорее убраться отсюда. А потом найти киллера и застрелить Кирилла вместе с его языкастой любовницей. Даже если после этого меня найдет полиция и посадит за решетку. Ведь только тогда я почувствую удовлетворение.
Ян открывает мне дверь, я сажусь внутрь. В салоне тепло, сиденья с подогревом. Пахнет приятно. Ян садится рядом, называет мой адрес и водитель трогается с места.
Он не смотрит на меня, а я на него.
Внутри все напряжено, как струна. Ни один из нас не знает, что сказать первым. Я чувствую, как мое сердце все еще неспокойно колотится после сцены в саду. При этом почему-то злюсь не на Яна, который первопричина моих бед, а на Кира и Веру. Это доводит меня до белого каления.
Не переживай, спокойно говорит он, почувствовав мое состояние. Хотя что тут чувствовать? По моему лицу и так все видно. Я позабочусь, чтобы это никуда не просочилось. Ни одному из нас это невыгодно.
Он говорит это спокойно. Холодно. Как будто обсуждает финансовую сделку. И это поджигает меня. Я резко поворачиваюсь к нему:
Но это уже просочилось, Ян!
Он молчит. Смотрит на меня. В его глазах одна решимость и сталь.
Значит, произносит он с нажимом, придется переписать правила.
Я почти не спала. Все ворочалась, перебирала в голове сцену в саду. В теле будто поселилась рваная рана, которая не давала дышать.
На тумбочке телефон. Экран мигает семь пропущенных от Яна.
Сердце тут же ускоряется. Я сажусь, разминаю шею. Пальцы дрожат, когда нажимаю на кнопку вызова.
Он отвечает сразу. Не говорит ни «алло», ни «привет». Только короткое:
Ты дома?
Да Я хмурюсь. А что случилось?
Никуда не уходи. Я пришлю за тобой машину. Мы должны срочно встретиться.
Я резко встаю с кровати, ступни касаются прохладного пола.
Ян что происходит? напрягаюсь я.
Нина,
просто пообещай, что не будешь никому отвечать на звонки. Ни на один. В том числе и с незнакомых номеров.
Ты меня пугаешь. Объясни. Ты меня сейчас просто пугаешь, Ян.
Пауза. Слишком долгая, а в моей голове за это время уже миллион версий происходит. Кто-то умер? Меня собираются посадить за то, чего я не делала? В чем вообще дело?
Это не телефонный разговор. Я все скажу при встрече.
Гудки.
Я медленно опускаю телефон на тумбочку. Что, чёрт возьми, происходит?
Глаак 48
Перед выходом даже не глянула на себя толком в зеркало умылась, расчесалась кое-как и натянула первое, что попалось: серую водолазку и купленную несколько сезонов назад куртку. Волнения внутри было столько, что думать о внешнем виде казалось нелепым.