Он тяжело вздохнул и провел рукой по лицу. В этом жесте была неподдельная усталость. Прости, мне жаль,
что ты это услышала. Он сделал шаг ближе, но я непроизвольно отодвинулась. Он заметил это и остановился, его лицо исказилось от боли. Просто мой партнер по бизнесу. Тот, кому я доверял. Сбежал. Вчера. Забрав с собой тридцать миллионов рублей. Моих денег. Денег моих инвесторов. Я просто очень хочу вернуть свои деньги. По-хорошему или он запнулся, и его скулы напряглись.
И в этот миг свет из окна упал на него под странным углом. И мне показалось, что его глаза, эти бездонные темные глаза, на долю секунды блеснули не просто гневом. В них мелькнул какой-то глубокий, древний, кроваво-красный отсвет. Как тлеющий уголек в пепле. Жестокий и нечеловеческий.
Мгновение и это исчезло. Возможно, это была игра света. Возможно, моё перепуганное воображение.
Но сердце ушло в пятки.
«Иначе я не знаю, что с ним сделаю» прошептала я, цитируя его же слова.
Он смотрел на меня, и теперь в его взгляде была только суровая решимость. В моем мире, Юля, слабость и доверчивость съедают заживо. Я не могу позволить себе быть съеденным. И я не могу позволить, чтобы пострадали те, кто мне дорог. Он посмотрел на меня так, будто вкладывал в эти слова новый, страшный смысл. Я должен быть сильным. Жестким. Иногда жестоким. Чтобы защитить то, что важно.
Он снова шагнул ко мне, и на этот раз я не отпрянула. Его рука поднялась, и он медленно, давая мне время отстраниться, коснулся моей щеки. Его пальцы были горячими.
И сейчас самое важное для меня это ты. И твоя безопасность. И наш будущий малыш. Я не позволю никому и ничему этому помешать. Ни жулику-партнеру, ни Роме, никому. Понятна мне?
В его словах не было любви. В них была одержимость. Железная воля. Право сильного. И тот красный отсвет в глазах, реальный он или нет, навсегда поселил во мне леденящий ужас. Я сбежала от одного типажа мужчины и попала в лапы к другому, гораздо более опасному.
И самым страшным было то, что часть меня все еще хотела ему верить. Все еще жаждала этой защиты. Даже такой, окровавленной.
Я молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Он наклонился и поцеловал меня в лоб. Его губы обожгли кожу. Иди умойся. Генри ждет с блинчиками. Все будет хорошо, Юленька. Я все улажу.
Он развернулся и вышел, оставив меня одну с дрожью в коленях и с одной единственной мыслью, стучавшей в висках: «Во что я ввязалась?»
Я сидела на огромной кухне с видом на ухоженный сад и механически доедала последний кусочек вафли. Они и вправду были божественны хрустящие снаружи, нежные внутри, с тающим горьковатым шоколадом. Но вкус был словно ватным, приглушенным гулким страхом, что сидел где-то глубоко внутри.
Спасибо, Генри. Это было прекрасно, сказала я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Старый дворецкий с бесстрастным лицом кивнул, забирая мою тарелку. Не за что, мисс. Это моя работа.
В дверном проеме возник Макс. Он был уже в пальто, с ключами от машины в руке. Его взгляд скользнул по мне, оценивающий, жесткий, и на мгновение задержался на моих губах, словно вспоминая вчерашний поцелуй в лоб, что до сих пор жёг кожу.
Юля, его голос прозвучал как приказ, пусть и обернутый в бархат. Сиди тут. Никуда не уходи. Понятно?
Я молча кивнула, сжимая пальцы на коленях под столом.
Я поеду по делам, он сделал небольшую паузу, и в воздухе повисло невысказанное «разобраться с тем партнером». А потом заеду, куплю тебе новый телефон. Твой старый, я так понимаю, ты не взяла.
Он подошел ко мне, взял мое подбородок в свои пальцы жест одновременно нежный и властный и наклонился. Его губы коснулись моих в быстром, но обжигающем поцелуе. В нем не было вопросов, было утверждение. Право.
Целую, он выдохнул мне в губы и отпустил меня.
Я сидела, не двигаясь, слушая, как хлопнула входная дверь, как заурчал заведенный двигатель, и как этот урчание постепенно затихло вдали.
На кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем огромных напольных часов. Генри бесшумно перемещался у раковины.
Я осталась одна. В золотой клетке с дворецким в качестве надзирателя. С телефоном, который купит мне мой похититель-спаситель, чтобы я была на связи. И с вкусом шоколада и страха на губах.
«Сиди тут. Никуда не уходи».
И я сидела. Потому что боялась ослушаться. И потому что боялась того, что ждало меня за стенами этого прекрасного, страшного дома.
Тиканье часов казалось оглушительно громким. Я смотрела на спину Генри, который бесшумно двигался по кухне, ставя все на свои места. Комфорт и абсолютный порядок этого места вдруг стали казаться удушающими.
Генри, а можно вопрос? наконец выдохнула я, почти шепотом.
Он обернулся, держа в руках поднос с
моей пустой тарелкой и оставшимся кусочком вафли. Его лицо, как обычно, было вежливой маской. Конечно, милая. Задавай, сказал он, и в его голосе прозвучала искренняя, отеческая теплота, которая немного ослабила хватку страха у меня в груди.
Я сделала глубокий вдох. А чем занимается Макс?
Брови Генри чуть приподнялись в легком удивлении. Он бизнесмен, разве он тебе не говорил?
Говорил, но что за бизнес? я настойчиво посмотрела на него, пытаясь разглядеть хоть что-то в его ясных, старческих глазах.