На месте сбора нас ожидает уже группа Утева. Ребята отлично справились с заданием. Настроение у всех приподнятое. Слышатся голоса:
Как здорово мост шарахнуло!
Фрицы-то в дверь. А я по ним в упор из пулемета!
Получили бандюги за наши Парамки!
Когда мы пришли в деревню Вильна, уже занялся рассвет. Решили устроиться на дневку. Выставили охрану, а всех остальных бойцов разместили по домам. Жители деревни впервые увидели нас большой организованной вооруженной группой. Ночью в Вильне были слышны и взрыв моста, и стрельба в районе казармы. Крестьяне, конечно, поняли, что это дело наших рук.
Логинов, Утев и я зашли в дом, в котором в течение двух месяцев мы часто бывали с Борисом. Хозяин дома в первый раз увидел меня без бороды, в военной форме и с оружием. Он удивленно спросил:
Так ты партизан?
Да, партизан.
А когда раньше к нам заходил, тоже был партизаном?
И тогда был партизаном.
Так что же ты нам ничего не говорил?
Не обижайся, отец. Тогда об этом говорить было нельзя.
Засуетилась хозяйка. Нас накормили хорошим обедом и уложили отдыхать. Хозяин подсел ко мне и сказал:
Правильный путь, сынок, избрал. Святое ваше дело. Гоните иродов этих проклятых, чтобы и духу их не было на земле нашей.
Немного помолчав, спросил:
Жена-то имеется?
Есть.
А дети?
Сынишка Несмышленыш еще.
Вот что, парень, дай-ка адресок. Всякое может с вами случиться. А когда немцев-то здесь не будет, я и пропишу твоим про все ваши дела боевые.
Адрес я ему дал. Он аккуратно сложил бумажку и спрятал ее за божницу.
И раньше в этом доме меня принимали хорошо, но то радушие, с которым нас встретили сегодня, было особенным. Раньше меня просто жалели, как солдата, попавшего в беду. Сегодня во мне увидели бойца, народного защитника.
ВТОРАЯ ОСОБАЯ
Зима застала нас врасплох. В отряде не было запасов продовольствия и патронов. Не было у бойцов и зимней одежды. Нам так и не удалось установить связь со штабом фронта. Все это, особенно последнее обстоятельство, заставило командование принять решение покинуть невельские леса, двигаться в направлении предполагаемой линии фронта, перейти ее и влиться в состав регулярных частей Красной Армии.
Правильно ли было это решение? И да, и нет.
Правильно в своей первой части. Оставаться в невельских лесах при создавшихся условиях зимовки не имело большого смысла. А вот в отношении слияния с армией вопрос нами до конца продуман, конечно, не был.
Командир решил вести отряд к городу Осташкову. Поначалу мы продвигались быстро. Но фашисты, обнаружив в своем тылу рейдирующий отряд, бросили вслед нам подразделения охранных войск. Схватки с ними становились все чаще и чаще, а наше продвижение все медленнее и медленнее. Восточнее станции Насва каратели сбили нас с лесных дорог в болото.
Морозно. Болотная топь завьюжена снегом. Под ним студеная вода. Иногда погружаемся в нее по пояс. Идти чертовски трудно. Вот впереди маячит островок. Выбираемся на твердую землю. Разжигаем костер. Сушимся, греемся. А через час снова ледяная купель.
Наконец болото пройдено. Впереди темнеет громада леса. За нею река Ловать. Широкой извилистой лентой тянется она от Великих Лук к озеру Ильмень. Разведка приносит неутешительные сведения: фашисты, разгадав маршрут отряда, перекрыли все переправы. В каждой деревне у реки подразделения карателей, на мостах сильная охрана, у брода засада.
Нужно во что бы то ни стало форсировать Ловать, говорит Пенкин. Попробуем обмануть врага. Пробиваться будем небольшими группами вдалеке друг от друга.
Я и Логинов опять вместе. В сумерках между двумя деревнями ведем свою группу к реке. Место голое, и каратели вряд ли подумают, что мы именно здесь будем переправляться.
До реки остается несколько метров. Я вспоминаю, что когда-то она была частью великого водного пути «из варяг в греки», и говорю Логинову:
Вот, Иван Афанасьевич, мы и на пути
в Грецию.
Какая там Греция. Тут бы, дьявол его возьми, к варягам мюнхенским в лапы не попасть, в сердцах отвечает командир. Ни баньки тебе, ни сарая. Плот сделать не из чего.
Берег действительно совершенно пуст. Но что это? У самой реки слышна какая-то возня. Спускаемся вниз и видим: разведчик Степан Щитов съехал на животе на лед и ползет. Нам и в голову не приходило, что сейчас, в первых числах ноября, через довольно широкую реку можно переправиться таким способом.
Комиссар! Гляди лед прогибается, трещит, а держит, толкает меня под локоть Логинов.
Степа! Назад! Утонешь! зову смельчака.
Бог не выдаст, свинья не съест, смеется Щитов.
С тревогой наблюдаем за ним. Он ползет медленно, выбрасывая вперед руки, точно плывет. На какое-то непродолжительное время его фигура скрывается из виду. Мы замираем не провалился ли? Но тут же видим силуэт пляшущего человека на противоположном берегу.
Вот и выход из западни. Молодец, Степан! радостно говорит Логинов и сразу же приказывает: Начать переправу! Ползком, строго по одному.
Вымокли до нитки, но реку по-пластунски форсировали удачно. Лед проломился только под одним бойцом, который поторопился при спуске. Утонуть ему товарищи не дали. Когда перебрались пулеметчики, прикрывавшие переправу, все бросились бегом к лесу. Логинов время от времени подгонял: