Мирча Элиаде Иван
Не жилец, определил он, не оборачиваясь.
Раненый смотрел на него широко раскрытыми глазами. Он был молодой, белобрысый, веснушчатый, и губы его все время подрагивали, как будто он силился улыбнуться. Замфир тяжело вздохнул и опустился рядом с ним на колени.
Иван! позвал он громко. Иван!
Отцепил фляжку и осторожно поднес к губам раненого. Дарий остановился за его спиной. Снял каску и отер лоб рукавом гимнастерки.
Умирает, сказал он, жалко воды.
Рука раненого порывисто, испуганно дернулась и бессильно обмякла, упав слишком далеко от кармана. Пальцы судорожно впились в ком земли. Замфир вынул у него из кармана револьвер и с улыбкой протянул Дарию.
Вам, господин студент. Трофей
Дарий надел каску, взял револьвер, повертел его в руках.
Не заряжен. Мало проку.
Хотел зашвырнуть револьвер в кукурузу, но раздумал и в нерешительности держал его на ладони, словно взвешивая. Подошел Илиеску.
Отходит. Без свечи, как собака, вымолвил он с расстановкой, качая головой. Отвернулся и сплюнул в обе стороны. Неужто всем так? добавил он, понизив голос.
Дарий еще раз взглянул на револьвер и опрокинул ладонь. Глухо стукнуло, револьвер упал на застывшую комьями землю, рядом с рукой раненого.
Если вам жалко человека, сказал Дарий, не пожалейте пули. Что зря мучается
И устало отошел в сторону, озираясь, как будто искал на кукурузном поле место, защищенное от зноя, где можно отдохнуть. Вернулся пасмурный, с нераскуренной сигаретой в углу рта, буркнул:
Пора.
Замфир встал с колен, но глаз от раненого не оторвал.
Ежели бы я знал по-русски, я бы попросил его нас благословить, робко произнес он, словно ни к кому не обращаясь. Так у нас говорили: ежели тебя благословит, кто умирает, это на счастье.
Я тоже слышал, подхватил Илиеску. Только надобно, чтоб от чистого сердца благословил А это ж большевик
Да хоть кто, лишь бы благословил по своему закону, на своем языке
Он обернулся к Дарию.
Вот вы, господин студент, вы знаете столько языков
Дарий зажег свою сигарету. Обескураженно пожал плечами, хотел улыбнуться, но не вышло.
Его языка я не знаю. Вот теперь-то и пожалею, что не выучил русского Помолчал, глядя на раненого, глубоко затянулся. Но, может, как-нибудь Может, он знает другие языки
В сомнениях прошло еще несколько секунд. Дарий снова пожал плечами.
Попробуйте, господин студент, услышал он шепот Замфира. Попробуйте авось поймет
Дарий отбросил сигарету, неуверенно подошел к раненому, поймал его взгляд и вдруг разразился жаркой, захлебывающейся речью:
Nous sommes foutus, Ivan! Nous sommes des pauvres types! Save our souls! Bless our hearts, Ivan! Car nous sommes foutus!..
Раненый тихо застонал, но губы его сложились в гримасу, напоминающую улыбку. Он обвел их всех по очереди вопросительным взглядом.
Blagoslovenie! воскликнул Замфир, снова опускаясь рядом с ним на колени. Boje, Christu! Благослови нас, Иван!
Он замедленно перекрестился, возвел глаза к небу, соединил вместе ладони и прикрыл веки, как будто молился, потом снова, настойчиво, пристрастно, уставился на раненого.
Сделай, как я, Иван! громко настаивал он. Сотвори крест, как я. Boje, Christu!..
Он смолк, и все трое устремили взгляд на раненого, ожидая.
Не понимает, вздохнул наконец Замфир. По-ихнему бы с ним
Чертова бестия! вырвалось у Илиеску. Нарочно прикидывается, что ничего не кумекает.
Дарий взглянул на него с конфузливой усмешкой.
Хочешь, чтоб он тебя благословил, а сам обзываешься.
Велика важность! Когда человек помирает, ему уже ни до чего, он все простит. Илиеску все же встал на колени и нагнулся над ухом раненого. Прости, Иван, прости, шепнул он.
И тут заметил, что раненый смотрит не на него. Обернувшись, он увидел поодаль, на краю поля, собаку.
Домашняя, сказал Илиеску, поднимаясь с колен и подзывая ее свистом. Жилье, должно, близко.
Собака была тощая, оголодавшая, с медной шерстью, густо присыпанной пылью. Она робко пошла на зов, не смея даже вилять хвостом. Раненый повернул голову набок и ждал. У него вдруг перестали дрожать губы, лицо посуровело, застыло.
Ежели это большевик и его никто не научил, откуда ему такое
знать, сказал Замфир, тоже поднимаясь. Но чтоб он не слышал про Господа Бога и про Иисуса Христа и чтоб не умел перекреститься, быть того не может.
Он отступил на шаг назад и позвал: «Иван!» Потом широко раскинул руки и замер, не сводя глаз с раненого.
Christu! крикнул он снова. Христос на кресте. Ты тоже сотвори крест. Сложи три пальца щепотью и благослови нас
Лицо раненого озарилось, смягченное широкой улыбкой. Собака лизала ему руку, сжимавшую ком земли.
Прикидывается, повторил Илиеску и в ярости сплюнул в обе стороны.
Замфир вошел в кукурузу и минуту спустя вернулся с двумя початками.
Иван! крикнул он, ища взгляд раненого. Смотри сюда, Иван! Он сложил початки крест-накрест. Гляди хорошенько и вспоминай. Это крест Иисуса Христа, Спасителя нашего. Его распяли на кресте. Понимаешь теперь? Христос?! спрашивал он, подходя и держа початки крест-накрест. Вспомнил? Христос.