Короче говоря, пришлось мне, ветерану, искушенному в тончайших вопросах юриспруденции, выслушать популярную лекцию. Прокурор ушел, а я стал думать, не стоит ли Немцову в самом деле прислушаться к наставлениям Федора Федоровича. Не знаю, испытывал ли это чувство и Немцов, но когда пришла Кира Яковлевна Штих, секретарь нашей прокуратуры, то он поначалу слушал ее довольно рассеянно.
Я, Виктор, сказала она, познакомилась тут с одним делом и хотела рассказать о нем.
Какое дело?
Оно поступило из финансовой инспекции. Акт о подделке зачетных ведомостей. Преподаватели отказались получать деньги. Заявили, что от указанных в ведомости студентов они зачеты не принимали.
Ну что ж, правильно сделали преподаватели. Надо об этом в газету сообщить. Благородный поступок, так сказать.
Можно и в газету. Но я думала, что это дело и вас заинтересует. Случай-то произошел в филиале юридического института, где наш Никанорыч учился.
В заочном филиале? Что же вы сразу не оказали, Кира Яковлевна?
А вы слушали? Я решила, что у вас пятиминутка для упражнений в остроумии.
Простите, Кира Яковлевна! Немедленно дайте мне это дело.
Немедленно не могу. Его уже успели отправить.
Куда? В газету?
Да нет, пока в районную прокуратуру. Я верну его.
Верните, обязательно верните. Ах, Кира Яковлевна, что бы мы все делали, если бы в прокуратуре не было вас?!
Ну, мне комплиментов можете не говорить. Что я собой представляю? Обыкновенный, простой советский человек, как пишут очеркисты нашей «Приунженской правды». У меня скромная должность и еще более скромное жалованье. Но не в том суть. Мне хватает. Суть в другом. У всех находится дело к Кире Яковлевне. Одному нужно выписать командировку. Другому добыть справку из архива. Третьему запросить данные о спекулянтах откуда-нибудь из
Конотопа. Четвертому занять пятьдесят копеек на обед. И Кира Яковлевна выписывает, добывает, запрашивает. Даже взаймы дает. Потому что каждый думает: зачем такая куча денег одинокой женщине?
Куча денег нужна одинокому мужчине.
Я серьезно говорю, Виктор. Я проработала в прокуратуре тридцать лет. Это же целая жизнь! Сколько сменилось прокуроров за тридцать лет? Я вам скажу. Вы обращали внимание на свой стол? Я за ним когда-то сидела.
И Кира Яковлевна подошла ко мне. Она откинула край газеты, которой я был прикрыт, и показала Немцову зарубки
Это я их делала, вот этими ножницами. Можете подсчитать, Виктор: восемнадцать зарубок восемнадцать прокуроров! Ужасная текучесть! Иногда я просто не успевала привыкнуть к человеку. Были годы вы о них тоже слышали, когда с утра в кабинете сидел один прокурор, а после обеда другой. Выберите любую зарубку, и вы услышите характеристику, какую нельзя получить ни в одном отделе кадров.
Выбираю вот эту, сказал Немцов.
Пятая?
Кира Яковлевна с минуту молча что-то вспоминала.
Работал прежде юристом в нашем торгпредстве в Токио. Ужасно боялся простуды. Когда я приходила к нему домой с делами, он встречал меня в кимоно и заставлял слушать пластинки с записями песенок японских гейш. Грипповал он часто, и поэтому репертуар этих музыкальных дам я изучила в совершенстве
Немцов указал на другую зарубку.
Тринадцатый? Этот не решал ни одного дела без совета с женой. Целыми днями она сидела в его кабинете. Собираясь в суд, он спрашивал: «Лизок, курочка моя, могу я требовать для этого растратчика десять лет со строгой изоляцией?» А она отвечала: «Петушок, смело можешь настаивать на десяти годах». И прокурор настаивал
Что ни человек, то целая система. И никто в ней толком разобраться не может.
А кто страдал от этого? Понятно кто Кира Яковлевна. Но разве я когда-нибудь жаловалась? Нет. Не знаю, кому как, а мне нравится такая жизнь. Вы все босяки, конечно, но я вас люблю. И когда возвращаетесь после своих оперативных заданий невредимыми, для меня радость. Значит, никого не задела бандитская пуля, никто не оказался под железнодорожным откосом. Значит, не будет ни речей, ни духового оркестра. Больше всего я ненавижу духовой оркестр.
А вот когда хоронили Никанорыча, музыки не было.
Вы не знаете подробностей, Виктор. Речей тоже не произносили. Хотя Никанорыч заслужил и то и другое. Его я любила больше всех вас. Когда вы уходили со службы, мы оставались с Никанорычем и обсуждали международное положение. И знаете, Виктор, у нас никогда не возникало спорных вопросов. Мы не вели друг с другом полемики. Ни закрытой, ни открытой Кстати, Витя, вы еще долго намерены, слушать мои россказни?
Но это же так интересно!
А я предполагала, что вам нужно куда-то ехать. И далее вызвала дежурную машину.
Тут Немцов действительно вспомнил, что ему надо ехать в «Лесосбыт». Он торопливо захлопнул все мои ящики и побежал вниз
ГРАЧИ ПРИЛЕТЕЛИ
Рассказ Белой и Черной телефонных трубок
В тот момент, с которого я начну свой рассказ, Григорий Петрович Столбов, заместитель управляющего «Лесосбытом», держал в руках именно меня, Белую телефонную трубку. И говорил, как всегда, с достоинством, но почтительно:
Не беспокойтесь, Кузьма Лукич, будет сделано. Подбиваем последнюю цифирь Да, жмем изо всех сил Сойдется ли баланс? Спрашиваете! Тютелька в тютельку, бревно к бревну Будет сделано!