Оставь его, забеспокоилась Эйла.
У неё дрожали ноги и руки. Ужасно хотелось пнуть Гласса по «архитектурным излишествам». Переживала она вовсе не за него, а за Гизберта, которого по-настоящему ещё и из тюрьмы не выпустили. И который сейчас без конвоя гуляет только благодаря тому, что Фрегонда верит в Эйлину ложь насчёт печати.
Жаль, что вы оба не размозжили там себе головы в библиотеке, прошипел Радвин.
О, так ты ещё и лестницу подпилил? обрадовался Гизберт. Эйла, у тебя с собой нет парочки особо верных печатей, чтобы решить судьбу этого мальца?
К сожалению, припечатать могу только ногой по крестцу, вздохнула Эйла. Решим его судьбу потом, Рик, отпусти поганца.
А если он пойдёт ещё кого-нибудь обижать? возмутился маг.
И слегка пошевелил пальцами, отчего студента, уже поднявшегося на ноги, слегка тряхнуло.
Скажи, что больше не будешь, и свободен, велел Гизберт.
От него так и веяло чем-то страшным. Ему не надо было ни бить, ни убивать достаточно просто постоять рядом и предупредить:
А обидишь хоть кого вылетишь из университета, полностью лишённый магии. Понял?
Гласс пискнул и пообещал, что непременно исправится. Эйла ему не очень-то поверила, но не хотела, чтобы Гизберт применил силу, поэтому решила удовлетвориться обещанием.
Студент резво припустил прочь.
Жаль, что не со всеми можно справиться простейшими приёмами, с сожалением сказал маг. Как бы упростилась жизнь Так ведь нет же, придётся даже этих немногих учить, как защищаться, ставить блоки, всё такое.
Тебя ещё не приняли на должность преподавателя, а ты уже рискуешь репутацией! упрекнула Эйла. А этого я бы всё же наказала.
Он уже сам себя наказал, ответил Гизберт, я же у него буду преподавать, если, конечно, ты окажешь мне милость.
Придётся оказать, вздохнула Эйла. Ведь иначе он своё не получит.
Угу
А куда мы идём? спохватилась ведьма.
Я тебя провожаю. Если ты, конечно, не против. Я провожу тебя до твоего дома, а может быть, даже и до твоей кровати.
Ты же знаешь, что я уже не отпущу тебя, с улыбкой сказала ведьма. И тогда будет уже не до отдыха.
Ты же знаешь, что я шёл к тебе именно ради этого, ответил Гизберт.
В комиссии есть чернильные маги? спросила Эйла с вызовом.
Их вообще почти нет, подчеркнула Фрегонда. И с каждым годом всё меньше.
Тогда кто разберёт, подлинная тут чернильная магия или поддельная? Магический фон от текста идёт, имена, события, даты всё совпадает. Три печати моего личного изготовления, великолепные чернила, ни одной помарки или ошибки Это моя лучшая работа!
За исключением того, что это рассказ, а не магический текст, сказала Фрегонда. Попросту художественный вымысел.
Не такой уж и вымысел, ответила Эйла, особенно там, где речь об отношении к студентам.
Не припоминаю за Гизбертом какого-то особого отношения к студентам, удивлённо подняла брови ректорша.
Вот именно, сказала Эйла. Я была свидетелем того, что он не склонен вредить студентам. А разве ещё что-то нужно?
Фрегонда улыбнулась.
А рассказ получился интересный, сказала она. Жаль только, в нём так немного оказалось про любовь. Я, знаешь, люблю, когда в рассказе есть любовь, чувства, всеохватывающая страсть, может быть, даже немного эротики.
Всё это на самом деле есть, улыбнулась в ответ ректорше Эйла. Просто к отчёту такое не пришьёшь. Всё, что было неважно для него, хранится у меня, в отдельной папке.
Но всё-таки, всё-таки, Эйла, я просила тебя что-нибудь переписать в его жизни, а не мухлевать, сказала Фрегонда.
Если бы жизнь можно было переписать начисто, ответила Эйла, это была бы уже совсем другая история.
Спустя несколько дней комиссия позволила Гизберту преподавать в магическом университете с нового учебного года. А до конца этого он решил остаться при своей должности помощника библиотекаря. Его все уважали, а многие и обожали, особенно молодые студентки. И только один опасливо обходил стороной и Эйлу, и Гизберта, и библиотеку.
Впрочем, книгу он вернул. Эйла с удовольствием поставила на его формуляре печать «задолженность погашена». Остальное обещал исправить будущий преподаватель, боевой маг Рик Гизберт.