Только у самого уже этого прохода видишь, что он достаточно широк, и огромная махина, с трудом раскачиваемая океанской волной на открытой воде, медленно, осторожно, но плавно и свободно минует его.
Урвич вместе со всем остальным обществом стоял под капитанским мостиком, любуясь картиной.
Дьедонне не было с ними. Он хотя тоже встал и оделся, сидел с книгой на шканцах и, словно ничего уже в море не было ему в диковинку, не желал обращать внимания на развёртывавшуюся перед глазами красоту.
Пароход вполз в гавань, тихо прошёл между стоявшими там в две линии судами, завернул и бухнул свой тяжёлый якорь в воду.
Все пошли пить чай в кают-компанию.
Едва сели за стол, в дверь каюты постучался и робко вошёл темнокожий молодой сингалезец в тропическом белом костюме и в шапке с галуном. Оказалось, что это санитарный врач, явившийся для соблюдения необходимых в каждом порту формальностей.
Пароходный доктор встал к нему навстречу, протянул ему руку, встали и все остальные и тоже поздоровались с ним.
Сингалезец с доктором отошли в сторону, сели к другому столу и быстро переговорили и кончили всё, что было нужно.
Сингалезца стали приглашать пить чай, но он ни за что не хотел сесть к общему столу.
Им подали с пароходным доктором чай за отдельный стол, где они сидели.
Сингалезец был, видимо, тронут оказанным ему вниманием. Он всё улыбался и кланялся, разговаривая с доктором, потом, словно не выдержав, улыбнулся шире, чем прежде, и произнёс как-то полушёпотом:
Какие вы добрые!..
Отчего? спросил доктор. Что случилось?
Да ничего особенного. Но если б я явился на английский пароход, меня не только не стали бы угощать чаем, но даже не посадили бы и не подали бы мне руки.
Неужели?
Да. Англичане презирают нас. Они считают Индию своею страной, где живут не люди, а рабы.
И сингалезец грустно вздохнул.
Урвич, владевший английским языком, прислушивался к этому разговору доктора с сингалезцем и, взглянув случайно на сидевшего вдали Дьедонне, заметил, что тот тоже внимательно слушает.
IV
Дьедонне не принимал участия в этой поездке и остался на пароходе.
Отходили на другой день утром.
Урвич, полный новых впечатлений и очень довольный ими, разгуливал по палубе. Остальные пассажиры занимались тем, что, столпившись у планширя, бросали в воду серебряные монеты черномазым мальчишкам, сновавшим кругом на маленьких самодельных лодочках. Мальчишки бросались за монетой в воду и без промаха ловили её. Мало того, ныряя, успевали они ещё заводить под водой драку из-за этой добычи.
Местные лодки в Коломбо не совсем обыкновенные устройства. Узенькие, долблёные, с остроконечной кормой и носом, они соединены двумя деревянными дугами с увесистым поленом, которое плывёт таким образом рядом с лодкой и сообщает ей устойчивость, не особенно замедляя впрочем её ход. Лодочник голый, с перевязкой на бёдрах и с тряпкой на голове, правит и гребёт вместе с тем одним веслом.
Почти перед самым отходом парохода, когда уже собирались поднять трап, подплыла к нему такая лодка, и из неё вышел индиец в белой чалме и белом, лежавшем на его плечах красивыми складками плаще.
Он сказал что-то по-своему
голому лодочнику, и тот, кивнув головой, остался его ждать.
Нельзя на пароход, нельзя, сейчас отходит, хотел было остановить индийца вахтенный матрос, но тот, словно не понимая, в чём дело, миновал его и, ступив на палубу, начал оглядываться, как бы ища кого-то.
Вы русский? спросил он проходившего в это время Урвича.
Урвич остановился.
Да, русский, ответил он по-английски, то есть так же, как и вопрос был сделан.
Вы пассажир тут?
Да.
Идёте до Владивостока?
Да.
Значит, будете в Сингапуре?
Вероятно, через семь дней. Так, по крайней мере, обещает капитан.
Могу я вас попросить об одном одолжении?
Пожалуйста.
О! воскликнул индиец, если бы вы мне не сказали даже, что вы русский, я бы теперь не сомневался в этом.
Почему же?
Потому что русские очень добрые всегда и не отказывают в услуге даже незнакомому для них человеку.
В чём же дело?
Могу я вас попросить, опять повторил индиец, передать по адресу в Сингапуре письмо?
Ничего нет легче, улыбнулся Урвич, дайте мне ваше письмо, я передам его по адресу в Сингапуре.
Индиец из складок своего плаща достал запечатанный конверт с готовым уже и надписанным адресом.
Только, пожалуйста, пояснил он, не посылайте это письмо по городской почте в Сингапуре, а лучше всего отвезите сами. Может быть, вы и раскаиваться в этом не будете, добавил как-то загадочно индиец.
Это удивило несколько Урвича.
Почему же вы хотите, чтоб я непременно отвёз сам? полюбопытствовал он.
Потому, ответил индиец, что мне важно, чтобы это письмо не попало в руки англичан. Они, не стесняясь, прочитывают наши письма.
Значит, в этом письме есть тайна, которую вы хотели бы скрыть от них?
Да. И я надеюсь на благородство русского.
Будьте покойны, сказал Урвич, протянув индийцу руку. Я даю вам слово, что передам письмо из рук в руки тому, кому оно адресовано.