По своей деревенской простоте я подумал, что она поражена моей новой одеждой; я вспыхнул до корней волос, и, должно быть, выступившую на моем лице краску она истолковала по-своему, так как тут же отвела своих слуг подальше, и я уже не мог расслышать продолжения их спора.
Мне и раньше нравились девушки, правда, не настолько сильно и не с первого взгляда, но я всегда был склонен скорее отступать, чем идти напролом, так как очень боялся женских насмешек. Казалось бы, сейчас я тем более должен был по своему обыкновению отступить: ведь я встретил эту юную леди на улице, она, по-видимому, провожала арестованного, и с нею были два довольно неказистых оборванца. Но тут было особое обстоятельство: девушка, несомненно, заподозрила, что я хочу подслушать ее секреты, а сейчас, когда у меня была новая одежда и новая шпага, когда на меня, наконец, свалилась удача, я не мог отнестись к этому спокойно. Человек, попавший из грязи в князи, не хотел терпеть подобного унижения, тем более от этой юной леди.
Я последовал за ними и снял перед ней свою новую шляпу, стараясь проделать это как можно изящнее.
Сударыня, сказал я, справедливости ради я должен вам объяснить, что не понимаю по-гэльски. Не отрицаю, я прислушивался, но это потому, что у меня есть друзья в горной Шотландии и слышать этот язык мне приятно, но что касается ваших личных дел, то, говори вы по-гречески, я понял бы столько же.
Она с надменным видом слегка присела.
Что же тут дурного? произнесла она с милым акцентом, похожим на английский (но гораздо приятнее). Даже кошка может смотреть на короля.
У меня и в мыслях не было вас обидеть, сказал я, Я не приучен к городскому обхождению; до нынешнего дня я еще никогда не входил в ворота Эдинбурга. Считайте меня деревенщиной, так оно и есть, и лучше уж я предупрежу вас сразу, не дожидаясь, пока вы сами в этом убедитесь.
Да, правда, здесь не принято заговаривать с незнакомыми на улице, ответила она. Но если вы из деревни, тогда это простительно. Я ведь тоже выросла в деревне, я, как видите, из горного края и очень тоскую по родным местам.
Еще и недели нет, как я перешел границу, сказал я. Меньше недели назад я был на склонах Бэлкиддера.
Бэлкиддера? воскликнула она. Неужели вы были в Бэлкиддере? От одного этого звука у меня радуется сердце. Быть может, вы пробыли там долго и встречались с кем-нибудь из наших друзей или родичей?
Я жил у честнейшего, доброго человека по имени Дункан Ду Макларен, ответил я.
О, я знаю Дункана, и вы совершенно правы! воскликнула она. Он честный человек, и жена его тоже честная женщина.
Да, подтвердил я, они очень славные люди, а местность там прекрасная.
Лучше не найти на всем свете! воскликнула она. Я люблю каждый запах тех мест и каждую травинку на той земле.
Я был бесконечно тронут воодушевлением девушки.
Жаль, что я не привез вам оттуда веточки вереска, сказал я. И хотя я поступил нехорошо, заговорив с вами на улице, но раз уж у нас нашлись общие знакомые, окажите мне милость н не забывайте меня. Зовут меня Дэвидом Бэлфуром. Сегодня у меня счастливый день я стал владельцем поместья, а совсем еще недавно находился в смертельной опасности. Прошу вас, запомните мое имя в память о Бэлкиддере, а я запомню ваше в память о моем счастливом дне.
Мое имя нельзя назвать вслух, очень надменно ответила она. Уже больше ста лет никто его не произносит, разве только нечаянно. У меня нет имени, как у мирного народца эльфов. Я ношу имя Катрионы Драммонд.
Теперь-то я понял, кто передо мной. Во всей обширной Шотландии не было другого запрещенного имени, кроме имени Макгрегоров. Однако мне и в голову не пришло спасаться от этого опасного знакомства, и я нырнул в пучину еще глубже.
Мне случилось встретиться с человеком, который находится в таком же положении, сказал я, и думается мне, он один из ваших друзей. Зовут его Робин Ойг.
Не может быть! воскликнула девушка. Вы видели Роба?
Я провел с ним под одной кровлей целую ночь.
Он ночная птица, сказала девушка.
Там были волынки, добавил я, и вы можете легко догадаться, что время пролетело незаметно.
Мне кажется, что вы нам, во всяком
случае, не враг, сказала она. Тот, кого только что провели здесь красные мундиры, его брат и мой отец.
Неужели? воскликнул я. Стало быть, вы дочь Джемса Мэра?
Да, и притом единственная дочь, ответила девушка, дочь узника; а я почти забыла об этом и целый час болтаю с незнакомцем!
Тут к ней обратился один из слуг и на языке, который ему казался английским, спросил, как же все-таки «ей» (он имел в виду себя) раздобыть «хоть шепотку нюхального дабаку». Я пригляделся к нему: это был рыжий, кривоногий малый небольшого роста, с огромной головой, которого мне, к несчастью, пришлось потом узнать поближе.
Не будет сегодня табаку, Нийл, возразила девушка. Как ты достанешь «шепотку» без денег? Пусть это послужит тебе уроком, в другой раз не будешь разиней; я уверена, что Джемс Мор будет не очень доволен Нийлом.
Мисс Драммонд, вмешался я, сегодня, как я сказал, у меня счастливый день. Вон там рассыльный из банка, у него мои деньги. Вспомните, я ведь пользовался гостеприимством Бэлкиддера, вашей родины.