Нет, не помню, ответил Клайд. Наверно, меня к ним не посылали.
Ну, значит, ты упустил случай поглядеть на редкую птицу. Он такой высокий, в длинном черном английском пальто, котелок надвинут на глаза, и светло-серые гетры. Видали бы вы, как он разгуливает, да еще с тросточкой! Я сперва думал, что это какой-нибудь английский герцог. Нужно только вырядиться во все английское, да говорить погромче, да всеми вокруг командовать, и клюнет: кто угодно поверит.
Это верно, заметил Дэвис Хигби. Хорошая штука английский стиль. Я бы и сам не прочь так приодеться.
Они дважды завернули за угол, пересекли одну за другой две улицы и наконец всей компанией вошли к Фрисселу. Клайда ослепил яркий свет, отражавшийся на фарфоре, на серебре, на лицах обедающих, он был оглушен жужжанием голосов и звоном посуды. Никогда еще, если не считать отеля «Грин-Дэвидсон», не был он в таком месте. Да еще с такими сведущими, опытными ребятами!
Они прошли к столикам, которые были расставлены перед длинным кожаным диваном, тянувшимся вдоль стены. Метрдотель, узнав завсегдатаев Ретерера, Хегленда и Кинселлу, распорядился сдвинуть вместе два столика и подать стаканы, хлеб и масло. Компания расселась: Клайд с Ретерером и Хигби на диване у стены, Хегленд, Кинселла и Шил напротив них.
Я начну с доброго старого манхэттенского, объявил с жадностью Хегленд, оглядывая публику за столиками и чувствуя себя поистине важной персоной. Красновато-смуглый, с живыми голубыми глазами, с темно-рыжими волосами ежиком, он походил на большого задорного петуха.
И Артур Кинселла тоже, как и Хегленд, разом оживился, попав сюда, и, казалось, наслаждался собственным величием. Он демонстративно поддернул рукава, взял в руки меню и, просматривая прейскурант вин, напечатанный на обороте, воскликнул:
Ну, на мой вкус, для начала недурно сухое мартини.
А я предпочитаю шотландское виски с содовой, торжественно произнес Пол Шил, изучая тем временем перечень мясных блюд.
Увольте меня сегодня от ваших коктейлей, весело, но решительно заявил Ретерер. Я сказал, что не буду сегодня много пить, и не буду. С меня довольно стакана рейнвейна с сельтерской.
Нет, вы только послушайте! негодующе воскликнул Хегленд. Он начнет с рейнвейна! И это он, старый
любитель манхэттенского! Что с тобой стряслось, Томми? Ты ведь, по-моему, хотел повеселиться?
Я и хочу, возразил Ретерер. Но разве нельзя веселиться, пока не вылакаешь все, что только тут найдется выпить? Сегодня я хоту быть трезвым, не хочу больше получать выговоры по утрам и не получу, если буду понимать, что делаю. В прошлый раз я насилу выполз на работу.
Верно! поддержал Артур Кинселла. Я тоже не хочу напиваться так, чтоб терять голову. Но пока еще рано об этом беспокоиться.
А ты, Хигби? обратился Хегленд к глазастому пареньку.
Мне тоже манхэттенского, сказал тот, и, взглянув на официанта, стоявшего рядом, спросил: Как делишки, Дэннис?
Не могу пожаловаться, ответил официант. Последние дни совсем хорошо. А как дела в отеле?
Прекрасно, прекрасно, весело ответил Хигби, изучая меню.
А ты, Грифитс? Что ты будешь пить? спросил Хегленд.
Он был избран церемониймейстером, чтобы следить за выполнением заказов, заплатить по счету, дать чаевые, и теперь исполнял свою роль.
Кто? Я? О, я воскликнул Клайд, немало смущенный этим вопросом.
Ведь он еще никогда до этой минуты не прикасался к чему-либо крепче кофе или мороженого с содовой водой и теперь был немного испуган веселой развязностью, с какою остальные заказывали коктейли и виски. Конечно, он не может зайти так далеко однако он давно знал из их разговоров, что в такие вечера они все пьют, и не представлял себе, как можно отстать от остальных. Что они подумают о нем, если он откажется выпить? Попав в эту компанию, он с самого начала старался казаться таким же искушенным светским человеком, как и они. И все же он ясно чувствовал за плечами те годы, когда ему непрерывно твердили об ужасах пьянства и дурной компании. В глубине души Клайд давно уже восставал против всех этих текстов и изречений, на которые всегда ссылались его родители, и глубоко презирал за тупость и никчемность оборванную толпу бездельников и неудачников, которых в миссии Грифитсов пытались спасать, и все же теперь он заколебался. Пить или не пить?
Он колебался лишь какую-то долю секунды, когда в нем заговорило прошлое, потом сказал:
Что ж, я я тоже выпью рейнвейна с сельтерской.
Он понимал, что такой ответ самый легкий и безопасный. Невинный характер этой смеси рейнвейна с сельтерской уже был подчеркнут Хеглендом и остальными. И все же Ретерер заказал себе именно рейнвейн, это обстоятельство, как чувствовал Клайд, делало и его собственный выбор не столь заметным и смешным.
Что делается! в притворном отчаянии воскликнул Хегленд. Он тоже хочет пить рейнвейн с сельтерской! Давайте что-нибудь предпримем, а то, видать, наша вечеринка кончится к полдесятому.
Дэвис Хигби, гораздо более резкий и шумный, чем можно было предполагать по его приятной внешности, повернулся к Ретереру:
Чего ты спозаранку завел эту муру насчет рейнвейна с сельтерской. Том? Не хочешь повеселиться сегодня?