Ученые к ним стали ездить,
корреспонденты... А капиталисты стали миллионы золота предлагать: только откройте, пожалуйста, ваш секрет... А они говорят: никакого мы секрета скрывать и не думаем. И взяли все напечатали: из чего и как надо радий добывать. И весь мир узнал... А им предлагали патент взять, и тогда уж никто бы в мире без их согласия не мог радий добывать, а сначала заплати им деньги, а тогда уж и пожалуйста!.. Они даже некоторым ученым дарили понемножку радия. Одному старому знаменитому ученому Пьер Кюри подарил малюсенькое зернышко радиевой соли в запаянной ампулке, так тот чуть с ума не сошел от радости, всем показывал и хвастался, что у него радий...
Слушай, Чугунова, перебил ее Миша Бутылкин. А что в нем такого ценного?
Он давно собирался задать ей этот вопрос, но все не решался: боялся, что засмеются над его невежеством. А оказалось, и остальные ребята не знали. Одна только Чугунова.
Она ответила:
Как, «что ценного»? Да я читала, что в одном только грамме радия столько скрыто силы, сколько в тридцати пудах каменного угля, если сжечь их. Из радия вечно лучи идут и тепло...
Так что он горячий?
Да нет, так-то его и не почувствуешь: оно слабое тепло, но вечно, вечно идет, и никогда это тепло не ослабевает, и лучи тоже...
Брось! сказал недоверчиво Бутылкин и даже махнул рукой.
Вот чудак! усмехнулась Маруся. А если я тебе говорю?! Конечно, не вполне вечно: четыре тысячи лет беспрерывно! Хватит с тебя?
У слушателей вырвался возглас изумления. Гордясь произведенным на них впечатлением, Маруся продолжала:
И никак этих лучей прекратить нельзя: хоть заморозьте радий, хоть его под паровым молотом в пыль раздавите, хоть в пар обратите все равно из этого пара столько же будет лучей идти, столько же тепла!
Вот черт какой! сказал Бутылкин, покачивая головой.
Я читала, что если бы радий сразу, в один миг, мог все свое тепло отдать, так он бы страшнее всех динамитов, нитроглицерином был... А то ведь за четыре тысячи лет!.. Да и то Пьер Кюри сказал, что если бы у него лежал на столе кусок радия величиной с кулак, так он бы и подойти к нему побоялся...
Ого!
Слушай, да неужели у них за все время даже с кулак радия не набралось? опросил Петя Г орный.
Маруся рассмеялась:
Вот чудак! Да во всем мире-то столько не наберется. А уж чуть не сорок лег добывают. И специальные заводы настроены.
Некоторое время ребята молчали, подавленные всеми этими сообщениями. Потом Ершов спросил:
Ну хорошо. Допустим, даже лежал бы у него кусок радия величиной с кулак, ну и что ему, Пьеру Кюри, сделалось бы? Ведь, говоришь, радий-то совсем не горячий и лучи из него идут незаметно.
Негорячий... подтвердила Маруся. Вот я вам сейчас расскажу случай один. Тому старому ученому помните? первый который был, не мог еще радий-то который открыть, так вот Мария Кюри ему тоже подарила радий в стеклянной ампулке, ну, не больше, как с просяное зернышко... Старик с ним носится, просто-таки наглядеться не может. Вот пригласили его лекцию прочесть насчет радия. Он ампулку с радием в жилетный кармай положил и поехал... Ну, прочел лекцию, приехал обратно, радий из коробки выложил, и ничего. А через день, через два он чувствует, что у него кожа на груди саднит. Посмотрел в зеркало краснота. А потом болеть стало, болеть, и, наконец, такая язва на груди сделалась, что он ее целый месяц не мог вылечить...
Вот тебе и негорячий!
Да. И он всегда так, продолжала Маруся. Сначала ничего не почувствует человек, а потом ожог. Даже если 10 минут ампулку с радиевой солью подержишь, все равно. Этот ученый потом говорит Марии Кюри и Пьеру, после того как пострадал от радия: «Хоть я и сердит на него, а все-таки люблю...» Радиевы лучи сквозь человеческое тело проходят, ими самую страшную болезнь лечат рак...
Маруся замолчала, как будто не зная, что еще рассказать ребятам про радий.
Ну, а Кюри что? спросил Ершов.
Кюри? Ей нобелевскую мировую премию дали. Весь мир про них узнал. Знаменитее их уж никого на свете не было... Все с ними познакомиться хотели... Французский министр присылает Пьеру Кюри орден Почетного легиона... Уж самая высшая у них награда... А он отказался и написал письмо: «Вы лучше мне никаких наград не давайте, а постройте лучше лабораторию, а то мне работать негде...»
Вот черти полосатые! воскликнул Бутылкин. Да неужели они все еще им лаборатории не построили?
Нет.
Ну и ну!
Да. А уж с ними и короли, и принцы, и президенты все рады были познакомиться. А если бы они патент захотели взять, то богаче были бы всех американских миллионеров...
Не захотели наукой спекулировать, заметил Ершов.
Им от американских корреспондентов
житья не было: так и гонялись повсюду. Один раз оба они: и Мария Кюри и Пьер отдыхали в деревне с детьми вместе. Один корреспондент их разыскал. Подходит к дому и видит: сидит какая-то женщина на каменном крылечке в простом ситцевом платье и высыпает из туфли песок. Он подходит и спрашивает:
Здесь живут профессор Кюри и профессорша Кюри?
Да.
А можно ее видеть?
Пожалуйста. Это я.
Так он так и отступил! Ему, наверное, казалось, что она какая-нибудь особенная и одета как-нибудь по-особенному, а она разулась и песок из туфли вытряхивает!..