А может быть, она богатая была... какая-нибудь капиталистова дочь... вот и дарила. Откуда ты знаешь? упрямо возражал он.
Нет, вот ты, если не знаешь, так не смей про нее таких глупостей говорить! гневно закричала на него Маруся. «Откуда ты знаешь?» передразнила она Бутылкина. Да я тебе могу все про нее рассказать! И когда она родилась... Седьмого ноября тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года, продолжала она скороговоркой. И кто отец, и кто мать. Мать у нее рано умерла, и она сиротой росла, без
матери... А потом... Да ну тебя совсем! Не стоишь ты, чтобы с тобой о ней разговаривать!
Маруся отвернулась в сторону и даже сделала несколько шагов, как бы собираясь уходить.
Слушай, Чугунова, остановил ее Ершов. Ну чего ты, в самом деле?! На Мишку рассердилась! Ты знаешь, он у нас какой: ляпнет что-нибудь, не подумавши, а потом и сам удивляется... Вот я ему сейчас шею наломаю.
Сказав это, Ершов забрал подмышку голову Бутылкина, нагнул и шутя нанес ему несколько легких ударов по шее Тот, против своего обыкновения, не барахтался, не сопротивлялся: ему тоже хотелось, чтобы Чугунова продолжала рассказ.
Ну вот! сказал Ершов и напоследок нахлобучил своему другу кепку до самого подбородка. Пусть-ка он еще попробует мешать! Рассказывай, Чугунова, про Марию Кюри. Правда, очень интересно.
Не буду я, отвечала Маруся.
К просьбе Ершова присоединилась Катя Зайцева, но и это не помогло. Наконец, видя, что дело плохо, решил переломить свою гордость и Миша Бутылкин.
Ты вечно такая! угрюмо проговорил он. Тебе уж и слово нельзя сказать. Ну, я удивился действительно, что она могла последний свой радий отдать, и на миллион рублей... Я и подумал, что, может быть, у нее отец богатый был...
Да! Богатый! Когда он был самый бедный учитель физики... Он даже собственную лабораторию устроил, опыты делать, так и то денег не хватало на лабораторию...
И рассказ Маруси Чугуновой вдруг возобновился сам собой, легко и просто.
16
Рассказ Маруси Чугуновой о том, как Мария Кюри открыла радий
Отец ее, значит, был учитель физики в Варшаве. Он сильно любил науку и все покупал и покупал разные приборы большая часть жалованья у него уходила на это. Фамилия их была Складовские.
Они были поляки. Это уж потом она получила вторую фамилию, когда замуж вышла за Пьера Кюри. А он тоже был великий физик и математик.
Ну вот! Как подросла она и стала в школу ходить, то начала отцу помогать: лабораторию подметала, с приборов пыль обтирала, пробирки мыла... потом что-нибудь, если потребуется, подержать во время опыта... Наверно, градусы смотрела на термометре, спиртовку зажигала... Бывало так, что у нее платье износится нужно новое шить, а отцу как раз для нового опыта какой-нибудь прибор хочется купить, а денег мало. Он ей дает деньги на платье, а она говорит ему: «Нет, папа, давай лучше прибор купим, а я похожу еще в старом платье». И возьмет и сама починит платье...
Так она все привыкала, привыкала к приборам и решила про себя, что когда вырастет большая, то обязательно будет физик или химик больше никто! Но потом, когда она девятилетку ихнюю кончала, она записалась в польский революционный кружок: чтобы бороться против русского царя.
Поляков тогда царь угнетал страшно. Им даже на польском языке учить детей не разрешали... А кто был против, устраивал заговоры, восстания, тех либо вешали либо в Сибирь ссылали...
...Она тогда и подумала: «Я буду тут физикой заниматься, а весь народ мучается» и записалась в кружок и стала помогать революционерам...
И учиться бросила? спросил Бутылкин.
Нет, не бросила. А только стала им помогать... Потом она окончила девятилетку и хотела поступить в вуз... А ей, знаете, что сказал директор, когда она заявление пришла подавать? «Поступайте-ка лучше, барышня, на поварские курсы: это вам нужнее...»
Вот дурачье-то! вырвалось у Зайцевой. .
Ну погоди, ничего: она им еше покажет всем. Еще и короли, и принцы, и цари, и ученые разные все они будут у нее радий выпрашивать... Например, когда она...
Но тут ласково перебила Катя:
Нет, уж, Марусенька, давай лучше по порядку!.. Ну отказали ей, а она что?
Маруся кивнула головой и продолжала:
Тогда ей нечего было делать. Учиться дальше не дают, и потом тяжело ей стало смотреть, как польский народ угнетают, а сделать ничего нельзя, и она решила уехать во Францию, в Париж. Там ее приняли в вуз, но жить ей было не на что. Жила она где-то на чердаке и питалась на десять сантимов в день. Зарабатывала она сначала частными уроками, а потом убирала лабораторию и мыла посуду там же, где училась... За это ей платили, Маруся задумалась, припоминая, ну как все равно уборщице...
Какая она все-таки!.. со вздохом изумления произнес Миша Бутылкин, покачивая головой.
Да-а... сказал в раздумье Ершов.
И не думайте, что она университет бросила или стала плохо учиться, ничего подобного! Напротив, даже все профессора на нее обращали внимание: она еще студентка была, а знала уж по физике и по химии не меньше их.
Потом она за профессора Кюри вышла замуж. А он-то уж давным-давно был знаменитый ученый. И все равно они жиля бедно. У них даже на домашнюю работницу не хватало денег, а оба служили. Потом у них родились две девочки. И пришлось ей самой, Марии Кюри, с ребятишками няньчиться, и хозяйством заниматься, и еще в университете работать. Правда, ей дедушка очень помогал доктор старый, пьеров отец: он очень любил внучек и все с ними возился.