Буду.
Галя вышла на палубу, где в окружении женщин бабушка Матрёна держала на коленях мальчика лет шести и приговаривала:
Ласкун какой! Зубы у меня проверят. У меня своих четыре зуба. Эти железны.
Они лучше-ее, тянул малыш. Они блестят.
Чем они лучше-то? спрашивала бабушка Матрёна. Не болят только что. А так в грозу боюсь: какую-нибудь молнию да притянут. Прямо в рот залетит.
Женщины смеялись, а малыш, радуясь такой бабушке-говорунье, трогал её за уши и за волосы.
Ласкун какой! За волосы меня дёргат, докладывала обществу бабушка Матрёна. Не верит, что у меня свои волосы. Думает: парик. Я говорю: «Дёрни сильней! Ну, подёргай за концы! Только не с корнями» Дёргат.
Все смеялись, а бабушка Матрёна воодушевлялась:
Я такого-то внучка взяла бы! Ох, я бы тебя и любила-аа! А я слыхала: в Челнах родная бабушка отказалась водиться
Женщины ахали, осудительно качали головами.
А бабушка Матрёна рассказывала:
У меня крыса жила. Микки звать. Так-то она ничего. Но везде лазит. По постели. По столу. Я подумала: «Надо бы её кому-нибудь отдать». Вышла на улицу и спрашиваю:
«Ребятишки! Вам надо крысу?»
«Ой, баушка, как ещё надо-то!»
«Вот берите. Она ничего худого не сделает. Но шустрая! Лазит везде».
«А имя-то у неё есть?»
«Имя есть: Микки звать».
Радости-то сколько было у ребятишек! Нынче я её проведала. Она загордилася: меня не признаёт.
Женщина с бирюзовыми серьгами спросила:
Это, наверное, морская свинка была?
Она, согласилась бабушка Матрёна. Мне её в Челнах дали по знакомству. Говорят:
«Свинка морская». Я смотрю: на свинку вроде не походит. Только что белая.
С воды потянуло сыростью, и бабушка Матрёна наказала малышу:
Шапку удевай!
Сама натянула на голову малыша пуховую шапочку с длинными ушками и пропела:
Ласкун какой! В шапке-то ты как заинька. Только что уши опущены. Дак, он, поди, тоже их опускает, когда холодно. Заинька-то!
В сторонке Галя послушала разговоры, поулыбалась и, никем не замеченная перешла на баржу, что пеньковым тросом была привязана к кнехтам катера.
Баржа выглядела островом из железа с ямой посредине. На дне ямы грудилось стадо овец. Они поглядывали наверх, где белело небо и по краю пропасти, громыхая железом, ходила Галя. В глазах животных не было ни горя, ни радости, одно ожидание: «Что-то будет?»
Девочка попыталась запомнить их, но животные походили друг на друга, не запоминались, кроме барана с закрученными в кольца рогами, который сказал ей с вызовом: «Ме-ее!»
В душе Галя старалась вызвать жалость к пленницам, но из железной ямы пахло аммиаком, и девочка отошла на корму и села в копну прошлогоднего сена.
Низко над Камой между тучами прорезалась заря. Тонкой восточной стрелой она насквозь прожигала небо и, раскаляясь добела и остывая докрасна, туманясь, летела дальше на запад. Этот резкий скифский закат тревогой отозвался в душе девочки. Она зарылась в сено и уловила в нём запахи дикой рябинки, таволги и василька.
Васильки ещё пахнут, удивилась она. Зиму пролежали в сене. Мы с мамой ходили по васильки
Припоминания себя маленькой смежали ей веки, и девочка крепко заснула.
Глава третья. Ау!
Галя не очень удивилась, почему он свободно говорит по-русски. Только напомнила:
«Ты же не куришь».
Кот Веденей пожал плечами, закурил сигару, похвалил её:
«Гаванская».
И с укором выговорил:
«Где ваше достоинство?»
«Чего?..»
«Вас оскорбляют. На вас клевещут. Вам кричат несусветную ложь: «Капитан «Ориона»! Закусывать надо!» Вы же в рот не берёте спиртного!»
«Нет, конечно», подтвердила Галя.
«Тогда почему снесли оскорбление?»
Девочка пробормотала виновато:
«Что надо было делать?»
«Идти на абордаж! рявкнул кот Веденей, и глаза его загорелись жёлтым боевым огнём. Пеплом сигары он начертил на полу план сражения: Сначала борт в борт. Потом в ход багры. На катере «Орион» их два лесосплавной и противопожарный. Даёшь лайнер! В трюме и буфете выставить охрану: там запасы рома и провианта. На лайнере поднять наш флаг: череп и скрещенные кости. К пассажирам строго индивидуальный подход. Красивых женщин в жёны пиратам. Труху за борт или на реи. Только и забот! Разве это было так трудно?»
«Но у меня нет опыта, оправдывалась Галя. Я не умею К тому же Зачем обязательно нападать? Вот сегодня вы напали на беззащитного голубя»
Шерсть на коте Веденее встала дыбом.
«Без-за-щит-но-го? прошипел он. Ха-ха! Этот «беззащитный» спит, а кому хочешь глаз выклюет. Ему мы когда-то сбывали товар, и он нагло обсчитывал нас. Вдобавок голубок приторговывал рабами».
«И вы небось приторговывали?» прошептала Галя.
«Никогда! Во-первых, хлопотно. Надо везти живой товар из Африки в Америку, а это, знаете ли, на любителя. Я не мог! Я не выносил стонов бедных рабов и, положа
лапу на сердце, жалел их».
«Так вы были добрым пиратом?» обрадовалась девочка.
«Не скажите, охладил её кот Веденей. Однажды я вздёрнул на рее испанского священника за то, что он отказался обвенчать меня с очаровательной гречанкой и заодно тут же на палубе отпустить мне грехи. А сейчас я всё чаще начинаю думать Может быть, он не понял, чего я от него хочу? Ведь бедняга не знал английского языка».