Возвращаясь к той роли, которую сыграли в Гражданской войне командармы, изменившие советской власти, а также к вопросу о мотивах, обстоятельствах и последствиях их измен, нельзя не признать, что эти сюжеты не являлись предметом специального монографического исследования.
В советской историографии длительное время под негласным запретом находилась даже проблематика участия добросовестных военных специалистов в строительстве Красной армии, не говоря о деятельности (тем более созидательной) перебежчиков и предателей. О высокопоставленных изменниках или не упоминали вовсе, или же их служба характеризовалась искажавшими действительность пропагандистскими штампами, а в некоторых случаях заурядными оскорблениями, рассчитанными на невзыскательного читателя. Например, на излете советской эпохи один из авторов написал, что командармы-изменники это «бездари и бездельники» . Думается, высокопоставленные изменники, о которых пойдет речь в этой книге, были кем угодно, но точно не бездарями и бездельниками.
Сильнее прочих в советской историографии доставалось М.А. Муравьеву. Автор одной из работ 1930-х гг. писал, что «выступление левых эсеров и полковника Муравьева было заранее подготовлено при определенной поддержке со стороны англо-французских империалистов» . Далее тот же автор писал, что Л.Д. Троцкий якобы продолжал линию Муравьева на бессудные расстрелы красноармейцев и комиссаров при мягком отношении и полном доверии к старым офицерам . В работе Е.И. Медведева отмечалось, что «левый эсер» М.А. Муравьев причинил «огромный вред боевым действиям Красной армии на Восточном фронте» . Историк П.Г. Софинов изобразил Муравьева ставленником Л.Д. Троцкого, который, в свою очередь, тоже вел вредительскую работу . На этом Софинов не остановился, отметив, что назначение Муравьева соответствовало замыслам левых эсеров и подпольного «Союза защиты Родины и свободы», а мятеж Муравьев должен был готовить по поручению ЦК партии левых эсеров, причем в подобных оценках Софинов был не одинок . Разумеется, эти утверждения ничем не подкреплялись. О том, что логика такого изложения делала проводником замыслов антибольшевистского подполья уже и самого главу советского военного ведомства Троцкого, автор, видимо, не задумывался.
Впрочем, некоторых авторов не смущала и такая логика, да и писать иначе о тех событиях, в особенности до смерти И.В. Сталина, никто бы им не позволил. Так, в работе В.В. Хрулева, изданной Наркоматом обороны СССР в 1940 г., сообщалось: «Высшие командные и штабные должности в Красной армии в первый период борьбы зачастую были заняты ставленниками Троцкого эсерами,
меньшевиками и контрреволюционными офицерами. Таковы были предатели: главнокомандующий Муравьев, пытавшийся открыть чехам путь на Москву, командующий 2-й армией Махин и командующий 3-й армией Богословский. Эти предатели перебежали к белым, захватив с собой планы обороны Уфы и Екатеринбурга» . Однако «великий стратег революции товарищ Сталин со своим верным соратником товарищем Ворошиловым спасли страну от тяжелых испытаний» .
Действиям будущих изменников, даже задолго до измены, приписывали вредительский характер, а созидательная работа игнорировалась или выдавалась за умелую маскировку . В этой логике череда назначений М.А. Муравьевым летом 1918 г. на ответственные посты будущих перебежчиков (Махина, Харченко, Яковлева) однозначно трактовалась как назначения ставленников и сообщников таких же будущих предателей, но при этом его же приказы о снятии Харченко и Яковлева с тех же постов оставались без какого-либо комментария. Ф.Е. Махин упоминался в советской литературе не только в связи со своей изменой в 1918 г., но также в контексте антисоветской работы эсеров в эмиграции в начале 1920-х гг. Однако почти не публиковалось данных о его позднейшей деятельности и идейной эволюции в сторону коммунизма. Кроме того, не всегда фрагменты биографии одного и того же человека связывались в единое целое .
На самом деле реальность была совершенно иной и намного сложнее советских историографических схем. В частности, новейшие документальные публикации показывают, что Муравьев официально не состоял в партии левых эсеров, хотя в своих целях и представлялся членом партии, чем вводил многих в заблуждение. Когда стало известно о выступлении Муравьева, левые эсеры отмежевались от каких-либо связей с его действиями , а сам Муравьев отмежевался от связи с восстанием левых эсеров в Москве . Более того, в новейших исследованиях достигнут консенсусный вывод ряда авторов о том, что военноадминистративная деятельность Муравьева на Восточном фронте до его выступления против советской власти носила созидательный для укрепления Красной армии характер .