Глава советской делегации на Украине Х.Г. Раковский телеграфировал своему другу, наркому по военным делам Л.Д. Троцкому 4 августа 1918 г. из Киева: «В номере от 2 июля в здешней правой эсеровской газете Народное дело напечатана корреспонденция из России под заголовком Возрождающаяся Россия, которая послана тебе в целости, а здесь делаю следующую выписку: Крупную роль [в] организации новых армий играет бывший помощник генерал-квартирмейстера штаба главнокомандующего Юго-Западного фронта Генерального штаба [под]полковник Махин, как Махин, так и многие другие офицеры Генерального штаба должны были по принуждению занимать должности при советской власти, в первые же дни чехословацкого восстания они оставили советские войска и не допустили до взрыва целый ряд мостов, заводов и интендантских складов. Благодаря этому в руки восставших попали богатейшие запасы оружия, снарядов и амуниции, в которых недостатка совершенно не чувствуется. Раковский» . Вряд ли могла идти речь о номере газеты, предшествовавшем бегству Махина, но, видимо, дата была указана по старому стилю. Впрочем, на момент получения этой телеграммы в быстро менявшейся обстановке лета 1918 г. Троцкого заботили уже другие вопросы.
Если верить сотруднику Махина и его недоброжелателю М.В. Агапову, в эмиграции Махин пожалел о своих действиях: «Махин был весьма высокого мнения о собственной персоне и о своих способностях. В крайне редкие минуты хорошего настроения и откровенности или, наоборот, в моменты озлобления и разочарования он сетовал, что попал впросак и совершил огромную ошибку, связавшись с эсерами. А если бы остался в Москве, то был бы уже в Красной армии большой шишкой выше Тухачевского (он говорил об этом в 19251928 гг., когда карьера Тухачевского находилась на подъеме)» . Но, вероятнее всего, это клевета, призванная представить Махина оппортунистом. Тем более что в 1920-е гг. он еще не был пробольшевистски настроен.
Что же произошло с Махиным? Казалось бы, к эсерам перешел их агент в Красной армии, свой человек. Махин мог возглавить Народную армию самарского Комуча, но этого не случилось. Управляющий делами Комуча Я.С. Дворжец вспоминал: «Однажды мне доложили, что чешские офицеры привели арестованного. Я приказал его принять, а офицеров отпустить, но получил ответ, что офицерам приказано сдать арестованного лично из рук в руки мне. Я приказал ввести их в кабинет и был удивлен видом и фигурой арестованного. Очень полный, высокий с круглым мясистым лицом, выплывающим за воротник косоворотки, в куцем потертом пиджаке, странных брюках весьма неопределенного цвета и рыжих сапогах.
На мой вопрос о том, кто он, арестованный просил меня несколько слов наедине, и я попросил его на балкон.
Выйдя туда, арестованный вытащил свое удостоверение личности, которое меня ввергло в величайшее удивление перед[о] мною стоял команд[ующий] Уфим[ским] фронтом товарищ Махин, как о том свидетельствовало удостоверение, подписанное самим Подвойским. На мой крайне недоуменный взгляд и вопрос, который был в нем, тов. Махин сообщил, что он с.-р., член воен[ной] комис[сии] Ц.К. партии, командирован на службу к б[ольшеви]кам партией со специальным заданием занять видное место, как подполковник Ген[ерального] штаба, и действовать согласно директивам партии. Командуя фронтом, он в нужный момент спутал все карты, скрыл следы своих распоряжений для невозможности разобраться в директивах, данных им одним [для] запутывания другого, и скрылся, перебрался через фронт в распоряжение К[омитета членов] Уч[редительного собрания].
Конечно, я поспешил сообщить тов. Вольскому и др[угим] о прибытии тов. Махина, а прибывший вскоре тов. Веденяпин (как член ЦК), быв[ший] в командировке, подтвердил все сказанное тов. Махиным и опубликовал в печати.
Казалось бы, что, получив в свое распоряжение опытного офицера Генштаба, с.-р., выполнившего блестяще задание партии, Ком[итет] У[чредительного] с[обрания] поспешит заменить им малоизвестного, определенно антипатичного и находившегося под контррев[олюционным] подозрением [Н.А.] Галкина, но, увы, уже здесь Ком[итет] У[чредительного] с[обрания] побоялся пойти на этот шаг под давлением провозглашенного
всякой правой печатью лозунга армия вне политики, лозунга, который так блестяще и умно был выброшен и распропагандирован Волжским Днем органом к. д .
Было ясно, что этот походный и подлый орган господ Кудрявцевых, Воробейчиковых и Соловейчиковых (блестяще показавших себя при Колчаке) поднимет адский шум против назначения с.р. на столь большой пост и зазвонит о вне политики, о беспартийности и проч., и характерно, что уже в этот момент расцвета власти и наибольшего момента высоты ее стояния Ком[итет] У[чредительного] с[обрания] не решился на открытый шаг, на определенное заявление и пошел на суррогат, на маскировку.
Махину был дан мандат на право присутствования в штабе Н[ародной] армии в качестве связи с Ком[итетом] У[чредительного] с[обрания], но и этот шаг вызвал решительный протест и вопль со стороны Галкина и демократического штаба, и Ком[итет] У[чредительного] с[обрания] вынужден был согласиться на назначение Махина команд[ующим] Вольским фронтом, которое предложил штаб в желании избавиться от контроля эсеровского Генштаба.