Дашевским от члена Ц.К. Тимофеева, принять назначение на Восточный фронт и действовать сообразно с обстоятельствами» . К сожалению, ничего не сказано о том, кто именно был внедрен в РККА через Махина. В связи с чем этот вопрос, равно как и достоверность такого утверждения, остаются непроясненными. По показаниям Дашевского, через Махина «была организована разведка, заключавшаяся в получении информации по военным делам, и при помощи связи с двумя телеграфистами, военная комиссия имела в своем распоряжении военные телеграммы и сводки» . Содействовал Дашевскому О.С. Минор, впоследствии сотрудничавший с Махиным уже в эмиграции. Затем Дашевский уехал в Саратов, через который началась переброска офицеров на Восток, а военная работа эсеров перенеслась на фронты.
Упоминался Махин и в приговоре Верховного революционного трибунала на процессе эсеров, вынесенном в августе 1922 г. Там, в частности, говорилось: «Создается военная организация Ц.К. П.С.-Р., которая имеет перед собой задачи, аналогичные задачам петроградской военной комиссии. В числе прочих преступных деяний этой организации особо преступное значение имеет собирание через своих агентов сведений о Красной армии, похищение документов из мобилизационного отдела Всероссийского [главного] штаба Красной армии, изучение с преступными намерениями этих документов членом Ц. К. Тимофеевым, совместно с членом П.С.-Р., [под]полковником Махиным, вливание в целях дезорганизации в Красную армию враждебных Советской армии лиц вообще и на командные должности в частности, где эти лица наносят чрезвычайный ущерб Красной армии своими дезорганизаторскими действиями, прямыми переходами на сторону врага (особенно отчетливо эта тактика выявляется в случае с упомянутым [под]полковником Махиным, который, по указанию Ц.К. П.С.-Р., как провокатор, принял на себя ответственную командную должность в Красной армии, а затем под Уфой предательски перешел с частью находившихся под его командой красноармейцев на сторону врага, перебрасывание офицеров в пункты, намеченные для вооруженного восстания, и т. п. В этой военно-технической работе П.С.-Р. обслуживает белогвардейские элементы, предоставляя в их распоряжение весь свой опыт нелегальной работы, приобретенный ею в тот период, когда она еще вела борьбу с царской властью» .
Перебравшийся в 1918 г. в Полтаву П.С. Махров вспоминал: «В мае месяце я получил письмо из Москвы от моего друга [под]полковника Махина, который мне вместе с адвокатом Германом помог уехать из Житомира. К моему удивлению, это письмо пришло по почте и без всякой цензуры. В это время большевики, изощрившись в искусстве обысков, шпионства и сыска, еще, видимо, не поставили почтовое сообщение на свой лад. А может быть, среди почтовых служащих был вредитель, любезно письмо пропустивший. Точно я не знаю, но письмо пришло по назначению. Махин мне писал, что он поступил на службу в Красную армию, и назвал мне целый ряд офицеров Генерального штаба, занявших там ответственные должности. В числе их был ген[ерал] Клембовский Владислав Наполеонович, ген[ерал] Свечин Александр, [А.А.] Незнамов профессор, Новицкий Василий, ген[ерал] Морозов Николай Аполлонович, мой родной брат Николай Семенович, ген[ерал] Каменев Сергей, мой товарищ по выпуску полковник Петин Николай Николаевич и, наконец, мой друг и начальник по ЮгоЗападному фронту генерал Николай Николаевич Стогов, получивший в Москве большую должность в Главном штабе. Махин мне писал, что офицеры Генерального штаба мне советуют приехать в Москву, т. к. они уверены, что я буду назначен начальником Генерального штаба. Письмо это меня удивило. Я знал Махина как непримиримого врага большевиков. Уезжая из Житомира, он имел целью формировать Народную армию Учредительного собрания и вдруг попал на службу к большевикам.
Предложение же мне поступить на военную службу к большевикам мне казалось чудовищным. Махин знал, что одна мысль быть под командой международного мошенника, жида Лейбы Бронштейна (присвоившего себе имя бывшего командующего войсками Виленского воен[ного] округа, благороднейшего человека и заслуженного генерала [В.Н.] Троцкого), приводила меня в негодование. Для меня, великоросса, предки которого строили русское государство, самый факт, что паршивый жид будет играть главную роль в перестройке России, казался кощунственным. Быть в армии, где русский солдат обязан был воздавать