десять испанцев, двадцать пять французов и один хорват), сдерживали налеты банд беглых крестьян, которые, пользуясь отсутствием своих хозяев, повсеместно занимались грабежами. В отношении артиллерии он мог рассчитывать на небольшое количество немецких канониров и отряд французских артиллеристов, который был направлен в IX корпус, но, опасаясь партизан, остался в Минске.
2 ноября Брониковский получил от Шварценберга невнятное сообщение о продвижении русских войск. Он привел гарнизон в боевую готовность, задержал выход из Минска всех подразделений, которые следовали через город транзитом, временно сформировав из них три батальона, разработал планы возведения укреплений, предупредил об опасности Маре, который находился в Вильно, и приказал генералу Коссецкому защищать мост в Новом Свергене.
11 ноября, когда осуществлялись все эти меры безопасности, авангард Чичагова, которым командовал энергичный французский эмигрант граф Ламбер, атаковал деревню Несвиж, рассеяв учебный эскадрон 18-го уланского полка. Русские, взяв в плен шестьдесят два человека, сами потеряли всего двух человек, которые в ходе атаки получили ранения. Однако десять литовцев сумели уйти. Миновав позиции Коссецкого, они на следующий день появились в Минске. Брониковский получил известие об их прибытии вечером, как раз в тот момент, когда готовился приступить к обильному ужину. Он тут же составил депеши, в которых просил срочно оказать помощь. Эти послания были адресованы Маре, Домбровскому, польская дивизия которого, в тот момент находившаяся чуть восточнее Бобруйска, блокировала подступы к этому городу; Удино, корпус которого располагался еще дальше, а также Шварценбергу. Командующий австрийскими войсками, следуя за Чичаговым, 12 ноября вступил в Слоним, но был вынужден повернуть назад чтобы оказать помощь своим саксонским союзникам, которые подвергались энергичным атакам Сакена.
Тем не менее Брониковский получил весьма значительную поддержку от Домбровского, который, получив депешу из Минска, сразу же собрал все, что было у него под рукой (1-й, 6-й, 14-й и 17-й полки польской пехоты, а также 2-й, 7-й и 15-й полки польских улан), и двинулся к Минску. 16 ноября Брониковский на немецком языке энергично приветствовал его прибытие.
Удино не столь быстро реагировал на призыв Брониковского. 18 ноября его корпус двинулся к Борисову. Пехота заняла tete du pont на западном берегу реки, а артиллерия и кавалерия Дюмерка расположились в самом городе. Маре, находясь в Вильно, едва ли мог оказать какую-то помощь.
Тем временем Брониковский приступил к укреплению Минска. 13 и 14 ноября (когда Наполеон ушел из Смоленска и продолжил марш своей измученной армии на запад) энергичный польский генерал наблюдал за строительством земляных укреплений. Эти работы возглавил инженер-капитан, который в Минске выздоравливал после ранения. Его имя лишь впоследствии получило известность . Кроме того, Брониковский снес некоторое количество построек, расположенных по берегам реки Свислочь, чтобы обеспечить ведение прицельного огня из цитадели в случае, если русские прорвут внешнюю линию обороны.
11 ноября в Новом Свергене внезапно появились спасавшиеся бегством остатки 18-го уланского полка. Коссецкий отвел свою кавалерию на другую сторону реки, разместив пехоту и одну пушку на северном берегу. 15 ноября возвратившийся из разведки отряд кавалеристов доложил, что русские, численностью 25 000 человек, только что вышли из Несвижа. Разграбив замок князя Радзивилла и отдав должное винному погребу аристократа, они двигаются вперед. Понимая безнадежность своего положения, Коссецкий сжег мост и отступил.
Уничтожение моста остановило дальнейшее продвижение авангарда русских, которым командовал Ламбер. Когда стемнело, подошли основные силы Чичагова. После краткого совещания с Ламбером адмирал решил, что как только рассветет, надо во что бы то ни стало попытаться форсировать реку. На следующее утро его кавалерия стала перебираться на другой берег в тех местах, где река уже была скована льдом. Сам Чичагов наблюдал за наведением моста для пехоты и артиллерии. Переправа артиллерии, несмотря на героические усилия раздосадованных и замерзших людей, потребовала времени. Пехота Чичагова «ветераны десяти кампаний, крепкие, сытые, хорошо вооруженные и снаряженные солдаты» как указывает генерал Ланжерон, который командовал одной из дивизий армии адмирала, лишь утром 18 ноября соединилась под Минском с кавалерией.
Начало осады
Теперь Минск был изолирован.
русских, правда, без особого успеха. Бессистемный обстрел продолжался и все следующее утро, которое было чрезвычайно холодным и пасмурным. Домбровский привел в порядок поврежденные укрепления и ускорил строительство второй линии обороны, которая состояла в основном из забаррикадированных домов. Он также послал свою кавалерию в Борисов, к Удино. Проведя весь день в наблюдениях за тем, как русские устанавливают на позиции свою артиллерию, французские драгуны, польские уланы и литовские жандармы вечером прорвались сквозь казачьи патрули и ускакали на северо-восток.