- Нет, полагаю, именно об этом и думала тогда моя матушка, - улыбнулся Цзин Шао, поднимая глаза на убывающую луну в небе. Если там, на небесах, обитала душа его матери, она определённо была бы чрезвычайно рада, глядя на него сейчас.
Ранняя осень на юге была всё такой же обжигающе жаркой, как и середина лета. Вечерний ветерок обдувал их лица, принося с собой прохладу и аромат неизвестных цветов. Цзин Шао глубоко вдохнул. Человек в его объятиях сделал для него столь много, разве мог он ничего не дать взамен? Поэтому принц склонил голову и улыбнулся супругу:
- Между прочим, я тоже умею играть на флейте.
- Правда? - удивился Му Ханьчжан. Он никогда не слышал о том, чтобы у Принца Чэна был талант к музыке. Глядя на непристойную ухмылку Цзин Шао, он с сомнением протянул: - Ты просто хвастаешься, не так ли?
- Хвастаюсь я или нет, мы узнаем только после того, как попробуем, - уверенно отозвался Цзин Шао.
Таким образом, мгновение спустя...
- Мн... это, как это вообще может... угх... - сидевший на камне Му Ханьчжан был вынужден запрокинуть голову, беспрестанно хватая ртом воздух.
Цзин Шао поднял голову и усмехнулся.
- Ну, и как тебе исполнение этого принца?
- Ты... - глядя на мужчину, расположившегося между его ног, Му Ханьчжан
испытывал слишком большое потрясение, чтобы быть в состоянии произнести хоть слово. Этот гордый человек, вопреки всем ожиданиям, действительно был готов склонить голову и сделать для него то, чего делать вообще не следовало!
Цзин Шао поцеловал «маленького Цзюнь Цина», поднял на руки супруга, чьи щёки полыхали огнём, и осторожно положил его на траву у реки.
- Если ты пока ещё не можешь решить, хороша моя игра или нет, то можешь вынести оценку после того, как я закончу песню.
Пальцы Му Ханьчжана сжали зелёную траву, и лишь тогда он понял, что они были рядом с рекой! Небо было их занавесом, а земля - постелью, и заниматься подобным здесь было чрезвычайно неловко.
- Не надо... не здесь... ах... - тепло, окутавшее его внизу, внезапно стало теснее, и голос его дрогнул.
Звёздное небо в его глазах стало чёрно-белым, и просторы безмолвной пустоши, казалось, делали ярче ощущения, испытываемые его телом. Му Ханьчжан никогда не думал, что это чувство может быть таким пронзительным. Хотя он знал, что их могут обнаружить в любой момент, он не мог не желать большего.
Му Ханьчжан протянул дрожащую руку, чтобы нежно погладить мужчину по голове. Нежность и любовь наполняли его сердце. В этот момент у него в голове была только одна мысль: он хотел его, хотел стать с ним единым целым.
- Сяо Шао...
Услышав нежный зов супруга, Цзин Шао остановил свои движения, немного приподнялся и поцеловал его в лоб, но неожиданно изящная рука обхватила его за шею и потянула вниз, на землю! Цзюнь Цин... решил взять инициативу в свои руки?
Одни лишь Небеса знали, что для Цзин Шао, который изначально планировал держать своё желание в узде, эти нежные объятия были самой коварной ловушкой. Он поймал полуоткрытые губы и страстно поцеловал их, но остатки разума подсказали ему, что человек в его объятиях всё ещё оправляется от травмы, и что ему нельзя заходить слишком далеко.
- Рана немного болит. Будь нежен... - тихо прошептал Му Ханьчжан, кусая мочку уха нависшего над ним мужчины. Он и сам не понимал, что с ним происходит. Может быть, именно из-за глубоких чувств Цзин Шао он сейчас был сам не свой. Или, быть может, произошедшие днём события вызвали у него желание смыть кровавые воспоминания. А может, всё дело было в его собственном сердце...
Он был в молодом и энергичном возрасте - как он мог устоять перед таким соблазном?
Если бы Цзин Шао услышал эти слова и был в состоянии сдержаться, он просто не мог бы считаться мужчиной!
Принц достал из-за пояса маленькую коробочку размером с грецкий орех, открыл её, и в воздухе распространился знакомый аромат.
Когда Му Ханьчжан увидел, что Цзин Шао носит при себе такие вещи, он посмотрел на мужа с абсолютно красным от смущения лицом.
Нанося прохладную мазь, Цзин Шао умело нашёл то место, которое заставило Му Ханьчжана показать чрезвычайно милую реакцию. Прижимая и разминая эту точку, Цзин Шао наклонился, чтобы вернуться к позабытому «маленькому Цзюнь Цину». Когда тело под ним, казалось, полностью растаяло, он закончил подготавливать свою Императрицу, и, схватив узкую талию, толкнулся внутрь.
Му Ханьчжан прикусил губу, пытаясь вытерпеть чувство боли и удовольствия. Несмотря на то, что рана на плече болела, а трава под ним была не такой мягкой, как покрывала, он испытывал большее счастье, чем прежде. Будто все оковы исчезли, просто растворившись под чистым жаром.
Окружённый ароматом трав и лунным светом, Цзин Шао мог видеть каждое выражение лица мужчины в своих руках: его слегка нахмуренные брови, чуть покрасневшие от слёз глаза, следы от укуса на нижней губе. Всё тело Му Ханьчжана покрылось румянцем, и даже мягкий шёлк повязки на плече не умалял красоты этой картины - всё это было так прекрасно, что Цзин Шао невольно ускорил свои движения.
Лишь спустя долгое время Цзин Шао сумел вырвался из пучины любовных утех, где он мог насыщаться, сколько душе угодно. Он успокоил всё ещё дрожавшего супруга поцелуем, затем медленно отодвинулся. Естественно, это снова вызвало тонкую и прерывистую нить тихих стонов.