Осмотревшись вокруг, я приметил дерево. Подтащил оленя под него, забросил на ветку верёвку, привязал животное за ноги, потянул, приподняв и обмотал вокруг другого сука, достаточно толстого, чтобы выдержал. А потом перерезал оленю горло.
На землю бодрой струёй потекла кровь. Сперва нужно ее спустить, иначе разделать тушу не получится. Тут уж только ждать, пока сама стечет, ничего другого не придумаешь. Это плохо, запах может привлечь гораздо более опасных хищников, а мне бы хотелось этого избежать.
Решил тем временем отпилить рога. Это штука ценная, она идёт на пуговицы, да и просто украшения. Если повезёт, я их дорого продам.
Благо, нож у меня был, да ещё и очень острый, так что справился я быстро. Потом разрезал тушу от горла до ануса. Шкуру тоже буду снимать, опыт в таких делах у меня есть, так что продам, если найду кому. Понятное дело, что если её не обработать, она рассохнется и окажется ни на что не годной. Но если мне удастся найти человеческое поселение, то я смогу обменять ее на пару лишних крышек, там-то умельцы-скорняки наверняка имеются.
Ну и мясо.
Вырезав потроха, я выбросил их на землю. Достал из рюкзака прорезиненную ткань, вырезал печень, аккуратно, стараясь не повредить желчный, сердце, упрятал туда. После чего принялся спускать шкуру.
В ближайших кустах послышался шорох, я уловил его благодаря искусственно обостренному имплантами института слуху. Опустил нож, положил правую руку на рукоять пистолета. Ну, давай.
Из кустов высунулась собачья морда, и тут же исчезла. Очевидно, что пёс прибежал на запах крови. И он один, иначе сейчас все кусты шуршали бы. И трусит. Да и были бы толпой, уже набросились бы, и пришлось бы лезть на дерево, да отстреливать их по одному. Собачьи укусы не очень-то благоприятно воздействуют на организм.
Схватив валющиеся на земле оленьи потроха, я бросил их в кусты. Через несколько секунд оттуда послышалось чавканье попеременно с короткими рыками. Ну пусть ест, почему нет. Мне оно все равно никуда, но лучше уж их собака сожрёт, чем они просто сгниют.
Собаки все равно лучше, чем другие страхолюдные мутанты. И нападают только от голода. То поколение, которое ненавидело людей за предательство, за то, что их бросили умирать, уже вымерло. А эти превратились в самых обычных хищников.
Я же принялся за съем шкуры. Пока пёс тут, никто не подкрадется. Он пусть и занят едой, но все равно залает, зашумит. Вот такой вот симбиоз. Я ему неликвид, а он мне охрану.
Работа спорилась, потому что опыт у меня уже был. Я за время своего прошлого путешествия я научился этому, хоть и испортил множество шкур.
Пёс пошуршал-пошуршал и выбрался наружу. Подбежал к моим ногам и принялся лакать кровь с земли. Понятно, пить захотел.
Он тоже был изменившимся от радиации: шкура местами голая, кое-где покрыта язвами. По виду ему год, не больше, но больно уж худой, похоже, что не надо нормально никогда.
Я знал это, потому что Битые Псы в свое время научили меня обращаться с собаками. До того, как мне пришлось убегать после нехорошей истории, в которой была замешана дочка вождя, сам вождь, собственной персоной, и лучший воин племени.
Я срезал кусочек мяса, наклонился и протянул его псу. Он принял его с ладони, аккуратно, так, чтобы не поранить, принялся жевать. Позволил мне погладить его за ушами, потрепать шрамы на проплешинах. Да уж, досталось ему в свое время.
Хороший ты, проговорил я, внимательно осматривая шкуру пса Блох, правда на тебе... Ладно, дай зубы посмотрю.
Заглянул внутрь. Они были на удивление здоровыми. Язык розовый, все в порядке.
А кто ты у нас, кстати? я заглянул пониже в поисках половых признаков и увидел все необходимое. Ха, парень. Что-то ты ручной совсем. Может у тебя хозяин был раньше? Поэтому ты не в стае? Сбежал или потерялся? Или хозяина убили?
Пёс, естественно, ничего не ответил, только посмотрел мне в глаза. Умные они у него, вполне себе. Чаще всего дикие собаки злющие, бросаются на всех, с ума сходят от голодухи и боли, которую им причиняют мутации. Один раз я даже двухголового пса видел, но редкость это.
Ну что, пойдешь со мной? спросил я. Будешь охранять меня, а я за это тебя кормить буду, поить. Пойдешь? А как бы мне тебя назвать тогда? Назову Макс. Слышишь? Макс.
Он залаял, будто все понял. Я поднялся на ноги, отряхнул их о брюки.
Давай, Макс, сторожить! сказал я. Место! Сторожить!
Пёс будто все понял, отошёл чуть в сторону и улёгся на землю. Я же продолжил срезать шкуру. А потом ещё и мяса нарезать прижется. Да уж, много ещё работы.
Но хоть поговорить с кем будет. Собака прекрасный собеседник. Слушает, и не перебивает совсем. И не жалуется.
***
Закончил с тушей я только часа через два. Мясо завернул во всю ту же прорезиненную ткань и убрал в рюкзак. Шкуру скрутил и прицепил к нему снизу на ремни. Верёвку развязал, спустил тушу на землю, оттащил в сторону, да там и бросил. Местные хищники раздербанят, гнить не останется.
И пошел дальше. Пёс уверенно трусил рядом со мной. Если не признал во мне хозяина, то уж друга однозначно. По хорошему, нужно было его пристроить куда-нибудь, чтобы охранял, пусть лучше на цепи сидит, чем по пустошам со мной таскается. Всё-таки места опасные, а в стороне его не оставишь, однозначно в бой полезет.