Сапожница приложила к ноге деревянное устройство из планочек, сначала в одной плоскости, потом в другой, что-то пометила карандашиком в книжке. Спросила:
Цвет такой же?
Да! Точно такой!
Убирай ногу. Срок обычный, цена обычная.
Это как? растерялась Даша.
Я тебе потом объясню, сказала Аннушка, беря её за плечо, спасибо, Эйш, вот твоя плата.
Она быстро сунула что-то в руку женщине.
Мы отошли в сторонку.
Через неделю будет готово, я расплатилась, забрать сможешь сама. Найдёшь сюда дорогу?
Да, конечно, оглянулась Даша. Вообще не вопрос. А что ты ей дала? Я хотела сама заплатить.
У тебя нет того, что ей нужно, а другую плату она не берёт. Забудь.
Да, но
Хочешь поспорить? Отменить заказ ещё не поздно.
Нет, буркнула недовольно Даша. Но я не ребёнок. Я могу сама о себе позаботиться!
Конечно можешь. Но это особый случай. Пошли, нам надо поговорить с баро́.
Зачем?
Потому что это вежливо. Потому что иначе он обидится. Потому что ему скучно и хочется поболтать. Потому что я так сказала, чёрт побери!
Ладно, ладно, как скажешь!
Кстати, раз ты не ребёнок готовься.
К чему это?
Придётся много пить.
Те аве́н бахтале́! Бахталэ́с, Аннушка! Сыр ту дживэ́са?
Неплохо живу, Гудада, не жалуюсь. А как твои дела?
Мэ шука́р, махнул рукой он, нормально. А кто эти люди с тобой?
Это Лёха
Ту ансуриме́ сан? перебил он с интересом.
Нет, мы не женаты. Просто близкий друг.
Сар бушёс, ча́юри? обратился он к Даше.
Даша её зовут, ответила Аннушка. Племянница. Двоюродная.
Ката́р аве́с? Откуда и куда ты сегодня?
Долго объяснять, Гудада. Заскакивала к Эйш, заказала девочке ботинки.
Привезла ей лекарство?
Да, конечно.
Наи́с ту́кэ! Если бы не ты, она бы умерла уже. Рома́ нельзя появляться на Альтерионе, пхагэ́л тут дэвэ́л! Перекупщики заламывают такие цены, что мы всем табором и одной дозы не купим, а ты меняешь на ботинки. Мэ тут кама́м, Аннушка! Те ажюти́л туме о дел!
Пустое, Гудада. Я курьер, мне несложно. И ботинки у неё отличные. Как торговля, как табор?
На́шука, не очень. Новые люди пришли на дрома́, Дорогу. Плохие люди, не любят рома́. Ты слышала о них? Называют себя «сотор».
Слышала, Гудада.
Говорят, у них главным Гремарх Корнивол, это так?
Да, это так.
Беда, вздохнул баро. Старый джюке́л ненавидел Малки, ненавидел нас всех, он будет мстить, как мстят трусы, получившие власть. Он запретил своим торговать с нами, а тех, кто его поддерживает, всё больше. Рынки для нас закрыты, куда везти товар?
Не все закрыты, покачала головой Аннушка. Многим не нравится «СОТор», люди организуются. Новый рынок в локали Библиотека, слышал?
Слухи ходят, неопределённо покрутил пальцами в воздухе баро. Звякнули перстни.
Это хорошее место, Гудада. Рынок держат наши люди.
Это далеко, надо много топлива, у нас слабые глойти
Терминал даёт скидки на бенз тем, кто не работает с гранжем. Керта помнишь?
Тот, чья ру́мны держит Завод?
Он самый.
Да, годяви́р ча́воро, умный мальчик.
Он сейчас строит новые маршруты, через кросс-локусы. Это дольше, но глойти не нужны, можно провести много машин, много груза, торговля становится выгодней. Я оставлю тебе контакты.
Ты принесла мне хорошую весть, Аннушка, разулыбался золотой улыбкой баро. За это надо выпить!
Можно подумать, ты бы не выпил, если бы принесла дурную.
Тогда я бы пил с горя, а так с надеждой! Эй, чаюри, соде́нги сан? обратился он к заскучавшей Даше.
Он спрашивает, сколько тебе лет, перевела Аннушка.
Достаточно, ответила та решительно.
Тогда баро выудил из-под кресла початую бутылку водки и ловко, отработанным движением, разлил её по стоящим на столике рюмкам. Брави́нта! Пье́са!
Пришлось пить.
Глава 8 Вечер при свечах
Всё-таки это дад, отец твоей чая́лэ? смеялся баро. А говорила, что не муж!
Не муж, хмурится Аннушка, так вышло.
Водка ей не нравится, но она стоически пьёт наравне со всеми.
Гудада самокритично признает, что машина требует охраны, и даже его личные гости не вполне гарантированы от мелких заимствований имущества. И его осеняет гениальная мысль: раз Сашка не идёт к нам, то мы идём к Сашке!
В результате организуется целая процессия из молодых и совсем юных цыган обоего пола, которые, весело гомоня и приплясывая, тащат на парковку мебель, бутылки и закуски. Бутылку спустя там уже стоит шатёр, наяривает импровизированный оркестрик, а вокруг пляшет человек примерно сто. Или у меня двоится в глазах. Я держусь только за счёт остатков вторичного ихора, которым щедро наделила меня Донка, ну, и за счёт привычки к водке. Саша, скромно приняв от баро щедрую порцию восхвалений её красоты и сходства с матерью, выпила с нами стакан сока, что-то поела и ушла в машину читать книжку.
Какая хорошая девочка! умилился баро. Эй, ты не хочешь стать цыганкой?
Нет, спасибо, отказалась Сашка. Я не умею гадать и воровать лошадей, а ещё мне не идут серьги.
Гудада ржал так, что чуть не упал со стула, и предложил выпить за детей, которых лично у него Цыгану пришлось созывать женщин, чтобы уточнить цифру, и он её назвал с точностью плюс-минус три, но я сразу же забыл результат подсчетов, потому что был уже слишком пьян.
Дашу мы в какой-то момент потеряли, она уснула лицом в стол, я отнёс её и положил в кузов на спальник. Закончилась вся эта эпопея пьяным вождением, потому что Аннушка категорически отказалась ночевать у цыган.