Из бабочек, Зв окраске своей тонко сочетающих красоту и скромность, можно назвать обычных здесь ленточниц и пеструшек, крупную радужницу Шренка. Не менее привлекательны и ночные бабочки. Особенно впечатляет своими размерами волнистая бромея. Удивительно красива крупная «хвостатая» артемида. Это ночная бабочка сказочно нежного салатного цвета. Если вы случайно обнаружили ее днем, то отвести от нее глаза просто невозможно. На свет костра (ночью) подлетает множество бражников (каждый из них красив), шелкопрядов, пядениц, совок.
Я встречал бабочек, крылья которых отливали червонным золотом, и бабочек невзрачных, как серые лишайники, белых в черную крапинку, словно ситцевая бабушкина косынка. А окраска бабочек-переливниц вообще не поддается описанию
Вот здесь, в этом сказочном царстве животного и растительного мира, посчастливилось мне работать. Здесь произошли все те события, о которых рассказывается в книге.
Первые три года я путешествовал по Дальнему Востоку один, вернее, со своей собакой. В последующие сезоны нас здесь оказалась уже целая группа. Сюда, в Приморье, на разные сроки ко мне приезжали большой любитель фотографирования птиц в природе мой друг К. Н. Бобров, студенты-практиканты
с кафедры зоологии позвоночных Ленинградского университета А. Бардин, И. Ильинский и А. Никаноров. Вместе работа пошла быстрее.
Но ни я, ни мои помощники не смогли бы выполнить и десятой доли намеченных работ, если бы на Бикине мы не встретили полного взаимопонимания со стороны местных жителей охотников-удэгейцев, не воспользовались бы их бескорыстной помощью. А помогали нам все! У нас появились настоящие друзья, постоянные услуги которых были ощутимы более всего: это лучшие охотники-промысловики Бикина Николай-Покула Канчуга, братья Николай и Александр Сигде и другие удэгейцы. Всегда был внимателен к нашим нуждам и директор Бикинского охотпромхоза П. И. Мунов. Искренне переживал все наши успехи и неудачи Б. К. Шибнев.
Я бесконечно благодарен всем этим людям Бикина.
БИКИН-ДОРОГА 1970 
«Друг моего друга мой друг»
Красный Яр, если плыть от устья вверх по Бикину, последний сравнительно большой поселок. Он основан совсем недавно. На Улицах между домами то там, то здесь еще красуются огромные пни. Некоторые из них уже выкорчеваны и лежат беспорядочными штабелями.
В Красном Яру в основном живут охотники-удэгейцы. Они съехались сюда со всего Бикина и образовали свое удэгейское поселение. Здесь есть почта, школа, больница, большой клуб, промтоварный и продовольственный магазины. Здесь же помещается и правление охотпромхоза, земли которого раскинулись вокруг. Взрослых людей на улицах немного. Зато детворы, смуглой, шустрой, на редкость симпатичной, целые выводки. Ребятишки с интересом рассматривают меня (я с бородой, веду собаку на поводке и несу огромный рюкзак), не выказывая при этом ни капли страха. Это подкупает. Навстречу, разговаривая по-русски, идут две девушки-удэгейки. Сразу же отмечаю про себя, что мода на короткие платья, которая в тот год захватила городских девушек, здесь также признана.
Мне нужно отыскать дом удэгейца Николая-Покулы Канчуги. У меня к нему письмо от местного краеведа Бориса Константиновича Шибнева с дружеской просьбой оказать мне содействие в работе. Знаю, что Николай один из лучших охотников Яра. Проходя мимо правления охотпромхоза, бросаю взгляд на доску Почета. С нее глядит дюжина мужских лиц. Очень спокойные и уверенные в себе люди. На второй с краю фотокарточке, как явствует из подписи, изображен Николай Канчуга.
Заметив, что ко мне подходит мужчина средних лет, похожий сразу на всех тех людей, которые изображены на стенде, я поздоровался с ним и спросил, не покажет ли он мне дом, где живет Николай-Покула. Что уж там говорить о моем неумении разбираться в лицах: передо мной стоял он сам! Взяв из моих рук письмо и взглянув только, от кого оно, Покула повел меня к себе домой.
И вот я в «вигваме» современного удэгейца. Детей тут, по нашим городским понятиям, многовато, человек пять или шесть. Но кажется, это еще не все. «Вигвам» добротный дом, срубленный из вековых стволов, оштукатуренный изнутри. Я сижу в гостиной, или прихожей. Отсюда видна приоткрытая дверь на кухню. Еще одна дверь ведет в отдельную большую комнату, и похоже, что из нее есть проход еще в одно помещение. Наивно ищу глазами разостланные на крашеном полу шкуры медведей, но вместо этого взгляд невольно останавливается на стиральной машине. Шкаф с зеркалом, еще один шкаф, диван, этажерка с книгами и журналами На стене картины, фотографии в рамках. И ни одного ружья!
Сидя у стола, Покула сосредоточенно читает привезенное мною послание. Так вот он какой, охотник-удэгеец! От Шибнева
я уже знаю вкратце его биографию. Родился он на косе Бикина. Вырос, ушел в армию. Был разведчиком. Плохие люди предали, попал в плен. Был приговорен к смерти. Японский офицер самолично саблей рубил ему голову. Но разведчик перехитрил его, упав замертво, притворившись мертвым. Даже когда палач, желая убедиться в кончине своей жертвы, ткнул его в бок саблей, Покула не вздрогнул. Ночью из рва, куда сбрасывали всех казненных за день, через трупы других он со связанными за спиной руками уполз в тростники и пролежал там несколько суток, словно раненный зверь. С глубокой раной на шее, он все же добрался до своих. Родина наградила его. Но орден он прикрепляет к пиджаку лишь по самым большим праздникам