Они трудились, ничего не говоря, пока не дошли почти до самого конца сдвоенного ряда табачных растений, после чего магглтонианин сказал:
Полагаю, ты слишком молод, чтобы тебе доводилось участвовать в войнах?
Я сражался в битве при Вустере .
На чьей стороне?
На стороне Республики.
Так я и думал. Хм! Все вы, парламент и пресвитериане, пуритане и индепенденты, Хэмпден и Вейн и Кромвель исполнены горькой желчи в узах неправды и очень далеки от чистого света, путями коего ходят последователи праведного Людовика. В конце концов два свидетеля Апокалипсиса покажут и на тебя. Но жить детям света было легче под властью пуритан, чем под властью любострастного дома Иеровоама , который притесняет Англию за ее грехи. Но у Господа состязание с ними. Придет восточный ветер, поднимется ветер Господень из пустыни! Будут убраны они с мест своих. Будут лизать прах, как змея, как черви земные, выползут они из укреплений своих и будут сокрушены. Разве ты думаешь не так же, как я, друг? спросил он, вдруг повернувшись к Лэндлессу.
Я думаю, отвечал тот, что если кто-то подслушает твои речи, то ты заработаешь рану поглубже тех, которые имеются на твоем теле сейчас.
Но кто может услышать меня? Табак, Господь Бог в небесах и ты. Неразумные растения будут помалкивать, Господь не предаст своего раба, а что до тебя, друг Он испытующе посмотрел на Лэндлесса. Хотя ты и явился из такого места, сдается мне, что ты не из тех, кто навлекает неприятности на человека за то, что ему хватает дерзости говорить вещи, о коих ты смеешь лишь помышлять.
Лэндлесс ответил своему собеседнику таким же пристальным взглядом.
Да, тихо молвил он. Тебе незачем меня бояться.
Я вообще никого не боюсь, последовал гордый ответ.
Уингрейс Порринджер наклонил свое длинное тело над пышным табачным растением и почти коснулся губами уха своего молодого собрата.
Ты попытаешься бежать? прошептал он.
Губы Лэндлесса тронула улыбка.
Скорее всего, сухо ответил он. После чего поглядел на длинные ряды растений с широкими зелеными листьями, на работающих мужчин, как черных, так и белых, лучшие из коих были всего лишь тупой деревенщиной, а худшие отъявленными негодяями; перевел взгляд на их виднеющиеся вдалеке лачуги, затем на красивый белый господский дом, возвышающийся среди цветников и садов, и словно во сне со стороны увидел себя самого человека, молодого годами, но старого из-за пережитых скорбей, униженного, отверженного, одинокого, лишенного друзей, видящего впереди лишь череду томительных лет, полных ежедневного, мертвящего душу тяжкого труда, общения с подонками и постыдного подчинения бичу. Бежать! Это слово так долго и неотступно звучало в его сердце и мозгу, что порой он боялся, как бы не выкрикнуть его вслух.
Уингрейс Порринджер покачал головой.
Сбежать с виргинской плантации нелегко. У тех, кто охотится на беглецов, есть собаки, лошади, факелы и лодки. Они преследуют этих спасающихся воробышков, объединившись в отряды и призвав на помощь язычников. К тому же это грозный край, ибо здесь путь тебе преграждают широкие реки и дремучие леса, тебя захватывают
трясины и крепко держат в своих когтях, пока не подоспеют жестокие сатрапы. А когда ты оказываешься пленен, тебя истязают и удваивают срок твоей неволи.
И все же иным удавалось убежать.
Да, но таких немного. К тому же те, кто смог убежать, нечасто остаются живы. Их проглатывает лес, и некоторое время спустя их черепа оказываются на склонах холмов, где с ними играют волки, либо их кости омывают глубокие воды рек, либо они превращаются в кучку пепла у подножия какого-нибудь индейского пыточного столба.
А почему тогда пытался сбежать ты сам? спросил Лэндлесс.
Порринджер искоса посмотрел на него.
Я пытался это сделать, потому что был глупцом. Но теперь я поумнел. И знаю способ получше.
Способ получше?
Тише! Магглтонианин оглянулся, затем прошептал: Ты хочешь сегодня вечером пойти со мной?
Пойти с тобой? Куда?
К одному человеку, которого я знаю и который дает хорошие советы.
Это могут делать многие, друг.
Верно, но они не указывают, как из их советов можно извлечь пользу, как делает тот, к кому тебя отведу я.
Кто он?
Кабальный работник, как и мы, человек ученый и благочестивый, хотя он и не относится к числу учеников блаженного Людовика. А теперь слушай: когда взойдет луна, незаметно покинь свою хижину и приходи к расщепленной молнией сосне, что стоит на берету протоки. Там тебя будет ждать лодка, и в ней буду сидеть я. Мы поплывем к хижине того, о ком я веду речь. Он калека, и, зная, что он не может сбежать, безбожный и разгульный злодей, именующий себя нашим хозяином, дал невольнику лачугу, стоящую среди приливных болот, где тот занимается починкой рыбацких сетей. Пойдем к нему со мной. Вот увидишь, дело того стоит но сейчас я больше ничего не могу тебе сказать.