Пока вместо пива я пыталась глотнуть немного кислорода у окна, неразборчивый рев вдруг сменился приятной и даже мелодичной песенкой. Ушам моим стало полегче, и тут кто-то сказал:
Привет. Потанцуем?
Рядом стоял еще один незнакомый парень выше меня ростом, но, по-моему, не старше. Он немного смущенно пригладил темные волосы и повторил вопрос. Тут я опомнилась, что стою, глядя на него, с бутылкой пива в руке, из которой так и не отпила ни глотка. А песенка все-таки была вальсом. Наверное, этот гам и этот дым меня одурманили без алкоголя.
Да, потанцуем, сказала я и избавилась от бутылки, оставив ее на подоконнике.
Мы немного покружились по комнате. Было просторно, потому что никто, кажется, не умел танцевать вальс, и все расселись опять пить пиво, курить и болтать. Но этот мальчишка и двигался, и вел меня, прямо как в старом иностранном мюзикле, которые так любит бабушка. Я уже хотела спросить, учится ли он в нашей школе, но тут вспомнила о несчастной Виле и спросила совсем другое:
Ты умеешь открывать калитку?
Любой из присутствующих в ответ на такой неожиданный вопрос сам превратился бы в знак вопроса. Но этот парень был невозмутим, как индеец. Он сказал: «Да», взял меня за руку и повел из особняка.
Эй, и я тоже! за нами выбежала Лина. Чувствую себя, как после наркоза. Ну и надымили! Вы не сердитесь, что я так упала вам на хвост?
Вот еще! сказала я.
Мы шли вместе до первых домов нашего микрорайона, а потом разбежались в разные стороны. Особенно спешила я. Как там бедная псина? И вдруг мне подумалось: мы так отлично танцевали с этим парнем, но почему-то и в голову нам не пришло назвать друг другу свои имена. А он ведь такой весь положительный, кажется, даже не курит.
Когда я выскочила из лифта на нашем девятом этаже, Виля уже сидела у дверей и держала в зубах поводок.
Дождалась, Вильгельмина? Ну, пошли. К сожалению, я знала, куда она поведет меня.
Дождалась я и очередного Таниного звонка. Взяла Вилю на поводок, мы вышли из квартиры под аккомпанемент Таниной болтовни:
А вчера встретила Гришу и каких-то его друзей, только они не из нашей школы, так он потребовал чмоки-чмоки, и ты не представляешь
От меня она комментариев не ждала. А я тихо радовалась, что послезавтра еду к бабушке на дачу. И у меня будет повод не отвечать Тане, там якобы плохо работает оператор связи. И Виле невозможно будет приводить меня к одноэтажному дому на соседней улице.
Дом Марчевских уже год стоял пустой. Выехали из него почти сразу после несчастного случая, в котором погибла Маша. Эта беда ударила не только по ним. Я была ее лучшей подругой, можно сказать, единственной, и дружили мы с первого класса.
И что я должна делать, если люблю их всех? Почему можно быть только с одним? трещала Таня на одном дыхании.
Я могла бы ей предложить уехать в Африку. Там, говорят, в семье может быть несколько мужей. Или вот еще в штате Юта, США. Но Таня слушала только себя. И пусть
С того кошмарного дня, когда не стало Маши, прошло больше года, но мне иногда казалось, что время остановилось на месте. На самом деле жизнь моя полностью изменилась. Я не хотела лишний раз выходить из дома, встречаться со знакомыми, бабушка говорила, что я почти перестала улыбаться. Единственной радостью была Вильгельмина, даже когда приводила меня к этому опустевшему дому. Конечно, бедняжка тоже скучала, но Машин папа сказал, что видеть каждый день любимую собаку дочки выше его сил. Его тоже можно было понять у него больное сердце, не хватало еще Машиной маме остаться
совсем одной. Поэтому хотя моя мама сначала сказала, что в нашей однокомнатной квартире не хватает только линючего шпица, но ей пришлось согласиться, иначе я поселилась бы с Вильгельминой в подвале.
2
Опять. И снова. И каждый день одно и то же.
Что за жизнь! не унималась она. И что скажет моя сестричка? Между прочим, придется ей купить подарок.
Такое резкое отклонение от темы «Таня и мальчики» меня слегка заинтересовало, но зря загадка отгадывалась просто.
Может, позволит мне побыть на дне рождения? У нее в группе пять парней. Ой, забыла совсем о Юрочке! Ему первого двадцать один! И он меня пригласил!..
Я стояла, прислонившись к штакетнику, окружающему палисадник бывшего Машиного дома. Виля бегала вокруг и, тихонько повизгивая, искала какой-нибудь способ пробраться к дому. А я смотрела на окно комнаты, в которой жила Маша. Иногда мне казалось, что она выглянет, помашет рукой, и мы вместе пойдем в конюшню, покататься на ее лошадке. Но этого никогда больше не будет, лошадь продана, и только Виля осталась со мной.
Вздохнув, я потянула ее прочь от дома Марчевских. Что толку растравлять раны и ее и мои. К счастью, Таня по какой-то причине вдруг умолкла, или она эту причину назвала, только я ее не слушала. Я шла домой готовить обед для себя и Вили.
И как раз занималась им (лапша с тефтелями из банки и сладкий перец сам по себе), когда опять позвонила Таня и опять принялась рассказывать о Грише. Но я прервала ее словесный поток:
Извини, я не могу говорить. До свидания! И, не слушая возмущенных воплей, закончила разговор.