Дементор, тот, что был ближе всех, снова протянул руку и коснулся моего шрама. На этот раз прикосновение было другим. Не просто констатация боли, а передача. Я почувствовал, как в меня вливается чуждая, ледяная энергия. Это не было похоже на магию, которой учил Снейп. Это было что-то другое. Древнее. Первобытное.
Когда дементоры исчезли, так же бесшумно, как и появились, оставив после себя лишь звенящий холод и запах тлена, я еще долго стоял на поляне, пытаясь осознать произошедшее. Я чувствовал себя опустошенным, но одновременно сильным. Другой силой.
Новые способности проявлялись постепенно. Я обнаружил, что могу вызывать у других людей чувство необъяснимого страха, просто сосредоточившись на них. Мое присутствие стало вызывать у окружающих легкий озноб, даже если в комнате было тепло. Я научился «видеть» ауру страха вокруг людей, определять их слабые места, их потаенные кошмары.
Самым жутким было то, что я перестал нуждаться в Патронусе. Присутствие дементоров больше не вызывало у меня того всепоглощающего ужаса. Оно стало привычным. Словно я сам стал отчасти дементором.
Снейп заметил перемены.
Что с вами произошло, Поттер? спросил он однажды во время нашего очередного ночного «урока», его темные глаза буравили меня с подозрением. От вас несет могильным холодом. И ваши методы стали еще более специфическими.
Я ничего ему не ответил. Моя сделка с дементорами была моей тайной. Тайной, которая давала мне новую, пугающую надежду.
Приближался Хэллоуин. Выбор чемпионов. Первое Испытание. Драконы. Я знал, что все повторится. Но на этот раз я был другим. Я не собирался полагаться только на заклинания, пусть даже Темные. У меня было новое оружие. Холод. Страх. Отчаяние. То, что раньше убивало меня, теперь стало моей силой.
Мой дневник смертей ждал своей следующей записи. Но на этот раз я был как никогда полон решимости. Если мне суждено снова умереть, то я заберу с собой как можно больше врагов. И они испытают на себе весь тот ужас, который я копил в себе эти четыре бесконечные «жизни».
Мальчик-Который-Выжил заключил сделку с самой Смертью. И эта сделка изменила его навсегда. Мир еще не знал, какого монстра он породил в своей слепой жестокости. Но скоро узнает. Очень скоро.
Глава 8. Третий раунд. Горечь предательства в тупике лабиринта
Снейп, мой невольный и вечно презрительный наставник, первым ощутил эту перемену. Наши ночные «уроки» стали еще более напряженными. Он больше не пытался уязвить меня упоминаниями об отце или моей «никчемности». Вместо этого он с каким-то мрачным, исследовательским интересом наблюдал за тем, как я осваиваю не только Темные Искусства, но и те новые, пугающие способности, что дала мне сделка. Иногда мне казалось, что в его темных глазах проскальзывает нечто похожее на уважение? Или это был лишь отблеск того могильного холода, что теперь исходил от меня?
Вы стали эффективнее, Поттер, процедил он однажды, когда я с легкостью отразил одно из его особенно каверзных проклятий, используя не палочку, а волну чистого, концентрированного страха, заставившую его на мгновение отшатнуться. И гораздо неприятнее. Дементоры оставили на вас свой след. Необратимый, я полагаю.
Я лишь молча кивнул. Необратимый. Это было самое точное слово. Я больше не был человеком в полном смысле этого слова. Я стал чем-то пограничным, существом, застрявшим между миром живых и ледяной бездной
отчаяния.
Первое испытание с драконом, которое в этой, четвертой «жизни», я прошел с пугающей легкостью, используя свою новую ауру холода и страха, чтобы дезориентировать Венгерскую Хвосторогу, лишь укрепило мою репутацию чего-то странного и опасного. Зрители больше не смеялись. Они смотрели на меня с суеверным ужасом. Рон и Гермиона окончательно отдалились, их попытки «понять» и «помочь» разбивались о стену моего ледяного безразличия. Я был один. И это было единственное состояние, в котором я чувствовал себя почти комфортно.
Второе испытание, Черное Озеро. На этот раз я не стал геройствовать. Я спас Рона, своего «дорогого заложника», и оставил Габриэль на произвол судьбы, или, вернее, на Крама, который, как и в прошлый раз, вытащил обеих девочек. Мой внутренний холод не позволил мне рисковать ради чужого ребенка. Кракен даже не удостоил меня своим вниманием, словно чувствуя во мне нечто родственное, что-то от той же первобытной, холодной тьмы, что таилась в глубинах озера. Я прошел испытание, не испытав ни капли удовлетворения. Лишь пустоту.
И вот, третье испытание. Лабиринт. Двадцать четвертое июня. Вечер выдался душным, тяжелым, словно пропитанным предчувствием беды. Я стоял у входа в живую изгородь, стены которой достигали двадцати футов в высоту, скрывая за собой неизвестность. В прошлых «жизнях» я не добирался до лабиринта. Моя смерть всегда настигала меня раньше. Но теперь я был здесь. И я знал это очередная ловушка. Очередная арена для моей казни.
Людо Бэгмен, с его неизменной фальшивой бодростью, что-то говорил о Кубке Трех Волшебников, установленном в центре лабиринта, о славе и чести. Его слова были для меня пустым звуком. Единственное, что имело значение это выжить. Любой ценой. Или, по крайней мере, умереть так, чтобы моя следующая «жизнь» началась с новым, полезным знанием.