Нет, ты не скажи, возразил Наумыч. Тут уже великая победа, Лавруха. Подумай хорошенько.
А в монастыре что получилось? сердилась Мироновна. Да и в Царицынской даче банде не дюже-то весело: все об этом говорят.
Помолчала бы, старая, буркнул Лаврентий.
Корягину нужно бы еще кое-кем заняться в станице, холодно промолвил Виктор, дотягиваясь до миски.
Лаврентий готов был вспыхнуть, однако сдержал себя на сей раз и сухо протянул:
Как?
Виктор, молча посапывая, старательно ел. Лаврентий вытер тылом ладони губы и совсем уже смягченно
заговорил:
Разве вам не видно, что хлеб у всех еще на корню, а полстаницы уже получило повестки о вывозе продразверстки? За горло скоро душить будут да хлеб требовать!
Тебя не задушат, расправляя усы и бороду огрубевшими пальцами, сказал Наумыч. Продразверстка в основном рассчитана на богатеев. А тебе ежели и придется что вывезти, то совсем немного.
Теперь все веником выметут из амбара! вспылил Лаврентий. Это уж вернее смерти знаю, папаша!
Так вы решили Хвостикова поддерживать? не смолчал Виктор.
Лаврентий судорожно повернул голову и, почувствовав, как по всему его телу разлился лихорадочный озноб, выдохнул:
Ясно! Значит, супротив батька? На лбу у него, как два ручейка, вздулись синие жилы, и он, задыхаясь от гнева, стукнул кулаком так, что даже подпрыгнула посуда на столе, яростно закричал: Паршивец!
Схаменись ! испуганно махнула рукой Мироновна. Чи белены объелся?
Лаврентий, не обращая на нее внимания, и дрожа, как на морозе, в бешенстве кусал губы.
Да как ты смеешь, нечистый дух? наконец вырвалось у него с новой силой.
Чего ты бучу поднимаешь, Лавруха? перебил его Наумыч, защищая внука. Тебе стоило бы у него поучиться, как вести себя в нонешнее время.
У кого? Выйдя из-за стола, по-петушиному шаркнул Лаврентий ногою и подхватил еще яростнее: У кого мне учиться?
Эх, Лавруха, Лавруха! осуждающе покачал головой Наумыч. Хоть ты и много свету видел, а слепой. Дальше своего носа ничего не видишь, не понимаешь, на чьей стороне правда. А вот сына твоего не проведешь. У него добрый глаз: видит все насквозь.
Кто правого судит, тот сам себя губит, метнула Мироновна недобрый взгляд на мужа.
Виктор, схватив шапку, выбежал из хаты и долго бродил в саду. Злоба душила его, мучила, и перед ним все покрывалось зловещей мглой.
Наконец, физически усталый и душевно измученный, сел у плетня на колоду, рядом с которой, между пряслами, на коле торчал лошадиный череп, и только сейчас заметил, что ночь давно уже сошла на землю и окутала темнотою всю станицу. В высоком звездном небе висел, точно начищенный до блеска, полумесяц. На невидимом горизонте вспыхивали яркие зарницы, где-то далеко разражалась гроза.
Неожиданно появился Лаврентий, сел рядом и, коснувшись плеча Виктора, заискивающе начал:
Ну чего ты? Хочу с тобой по душам побалакать.
О чем? поднял Виктор хмурые брови.
Ты послушай меня, сынок, продолжал Лаврентий. Вы же с дедушкой и матерью поедом едите меня, упреждаете, чтобы я не ходил к Молчуну и Бородуле. Но меня тоже слеза прошибает, когда я бачу неправду. Взять ту же разверстку. Куда это годится, сынок? Ты не можешь понять, что разверстка это только начало. А дальше что будет? Да нас удавом задушат!
Виктор усмехнулся:
Не понимаю вас, батя, совсем не понимаю. Кого вы опасаетесь?
Ну, хорошо! махнул рукой Лаврентий. Больше у меня про эти «дела» и пар изо рта не пойдет. Но ты должен понять, сынок, что те люди, у которых я бываю, боятся даже своей тени, а не то чтобы держать связь с какою-то бандой. Ты же сам знаешь, на каком счету они в станице. Со дня на день ждут, что и к ним придут чоновцы, сцапают их, как других казаков. А они невинные люди.
Да, невинные! возразил Виктор. Зря никого не возьмут. В банде сколько оказалось краснодольцев? Не защищайте лучше.
Потише ты, прошептал Лаврентий и с опаской оглянулся по сторонам. Они ежели только и виноваты, так в том, что бывшие офицеры да богатые люди, а другой вины у них я не бачу. Но давай лучше плюнем на них, сынок. Будь они неладные! Просто заморочили нам головы. Он помолчал, затем сел ближе к сыну, достал из кармана кисет, свернул цигарку и, закурив, объявил вдруг: Я хочу потолковать с тобой о другом. Тебе пора жениться.
Жениться?
Эге.
Моя невеста еще не выросла, глухо ответил Виктор.
Неправда, возразил Лаврентий. Невесту мы тебе подыскали. Да еще какую невесту. Вот Гришка Молчун пойдет свататься: сгуляем у него свадьбу, потом и тебя женим. До каких пор тебе байдаковать ?
Летом, в неположенное время жениться? усмехнулся Виктор.
Ну и что же, сказал Лаврентий. Не тебе первому, не тебе последнему.
А кто же невеста, если не секрет?
Оксана Бородулина.
Виктору показалось, что над ним разорвался снаряд. Он молчал, и перед его мысленным взором невольно встала Оксана на скачках. Только теперь ему стало ясно, почему она так