Я этих катакомб всегда боялся и никогда сюда не лазил, но мой брат, более храбрый и любопытный, исходил их все вдоль и поперек.
Вылезем уже за городом, в пустыне, шептал мне брат в темноте.
Мы шли сначала на ощупь, потом мы, кажется, оторвались от шаэлей в запутанных катакомбах и брат зажег лампу на верблюжьем жире, которую захватил с собой еще в погребе.
Брат не соврал. Он довел меня до того места, где катакомбы выходили в древнюю пещеру, расположенную уже за оазисом.
Мы вылезли наружу уже ночью, в темноте, мы вышли из пещеры И наткнулись на караульщика. Он стоял у самого входа, юный парень, не старше моего брата, но он был с саблей, в черных одеждах и черно-золотой чалме.
Еще один шаэль, из той же секты «Алиф». Только этот совсем молодой послушник.
Вокруг расстилалась пустыня, огни оазиса горели вдалеке, здесь не было никого, кроме нас, караульщика и его коня, привязанного у входа в пещеру
Так-так, произнес парень, увидев нас, Командир рассудил верно. Он знал, что родня Джамала Верблюжатника может решиться бежать через катакомбы, так что у всех выходов выставил посты. Неужели вы думаете, глупцы, что наш командир не знает об этих катакомбах? Он знает всё. Его мистическая сила велика, так что он видит насквозь и людей, и недра земли. Мне повезло я убью сразу двух родичей еретика, и за это получу двойную награду!
Парень вынул из ножен свою саблю.
Нет, ты сам умрешь! А твоей наградой будет ад, за все ваши злодеяния! вскричал мой брат и бросил в караульщика лампу.
Паренек в черно-золотой чалме наверняка еще не владел мистическими силами, его ранг в секте пока что был низок. Но он уже умел обращаться с оружием, так что просто разрубил лампу на лету.
Его одежды обрызгал горячий верблюжий жир, его сапоги засыпало обломками лампы, но это было и всё. Другого ущерба шаэль не понёс. Он стоял и ухмылялся.
Мой брат уже был достаточно большим, чтобы носить кинжал, какой обычно дают всем свободным мальчикам, и кинжал сейчас был при нём висел на поясе.
Брат выхватил кинжал.
Ух ты! Какой опасный верблюжонок! рассмеялся караульщик.
Он разрубил моего старшего брата пополам сабля шаэля одним ударом проломила брату голову, раскроила шею, вошла глубоко через всё тело до самого пояса. Мой брат не успел даже вскрикнуть, как превратился в кровавое месиво.
А караульщик легко и быстро выдернул саблю из уже мертвого тела, не успело оно упасть. Кинжал брата упал рядом, я до сих пор помню, как он звякнул о камень.
Бери, верблюжонок! приказал мне караульщик, указав взглядом на кинжал, Бери! И пусть потом никто не посмеет сказать, что я убил безоружного и не дал тебе шанса умереть, как подобает мужчине.
Но я не взял кинжала. Тогда караульщик подвинул мне его носком сапога.
Бери же!
Я не взял.
Мне всего восемь лет расплакался я.
Я в твоем возрасте уже убивал, рассердился караульщик.
Он поднял кинжал с земли, вложил его мне в руку
Атакуй! Ну же!
Я бросил кинжал. Потом я обмочился от страха и испражнился в собственные штаны.
Фу! скривился караульщик, Трус. Мерзкий гадкий трус. Баба!
Я плакал.
Не знаю, что там натворил твой отец но в одном грехе он точно повинен. Он вырастил сына-труса. Хуже этого нет ничего. За это твой отец будет вечно гореть в аду!
Караульщик приставил саблю мне к горлу.
Я не просил пощады, голос мне отказал. Как и все остальное, кроме моих детских слёз.
Вокруг было уже совсем темно, солнце полностью село. Я видел теперь только далекие огни оазиса, да еще звезды на небе, блеск сабли у моего горла и золотой вязи на чалме молодого шаэля
Он убрал саблю. Потом с отвращением плюнул.
Пошёл вон, трус! Вон! Прочь! Я не видел тебя. Мне хватит награды и за твоего братца. А тебя я не видел, тебя тут не было. Пошёл вон!
Пинками и тычками он заставил меня пойти. Потом я побежал уже сам, караульщик остался где-то позади, у пещеры, а я бежал через черную и холодную ночную пустыню. Куда я бегу и зачем я сам не знал.
Не было в мире никакого места, куда бы я мог убежать от своего горя и от своего позора. Я хотел тогда умереть. С той самой поры это желание поселилось во мне навечно. Я был недостоин жизни
Меня поймали той же ночью двое рабов, сопровождавших караван, который шел в оазис. Я очень плохо помню все остальное. С трудом вспоминаю, что меня привели к купцу-караванщику, а он, уже под утро, притащил меня обратно в оазис.
Тут меня приволокли в какой-то дом. Уже другой купец заплатил первому купцу за меня золотом. Потом меня отмыли, напоили и накормили чуть ли не силой, потому что я отказывался есть И привели к купцу-владельцу дома.
Ну вот что, купец мрачно покачал головой, Я не знаю, в чем именно был виновен твой отец, но вся твоя семья мертва. Вся твоя ближняя и дальняя родня тоже убита. Градоначальник мне по секрету рассказал, что людям из «Алифа» дан приказ истребить всех родичей Джамала Верблюжатника, такова кара за ересь. И я сейчас очень сильно рискую, спасая тебя, мальчик. Я не был другом твоему отцу, мы с ним были скорее конкурентами я тоже развожу верблюдов. Но раз уж ты попался в пустыне моему другу Актаю, а он решил привезти тебя сюда Актай знает, что сердце у меня доброе. Наверное это плохо. За то, что я спасаю тебя, меня и самого могут убить, и всю мою семью тоже. Я большой дурак