А еще я болел, как и все люди. А вот моя мама не болела никогда и ничем этот факт я осознал уже только здесь, бежав в Дафар. Когда мама была жива ни я, ни кто-то другой почему-то не обращали на это никакого внимания, считали это само собой разумеющимся.
Я же болел довольно часто, сказывалась моя работа лекари вообще часто болеют, потому что имеют дело с болезнями, многие из которых заразны.
Выходит, что я никакой не джинн, а обычный мальчик?
Это мысль сводила меня с ума, заставляла желать мести моим врагам и смерти мне самому со стократной силой. Я не понимал, как так может быть Где-то в глубине души я иногда все-таки надеялся, что все произошедшее было не зря, что в конце концов я открою в себе что-то важное, и оно даст мне силы, поможет отомстить. Я надеялся, что это такая игра, что Творец так жестоко играет со мной, испытывает меня, ведет куда-то
Я не верил больше в Творца, но часть моей души все еще верила Однако она ошибалась. Ничего просто напросто не было. Никаких игр, никаких ведущих куда-либо путей и никаких Творцов. Я не джинн, я просто мертвый сердцем мальчик, трусливый и сломанный.
В тот вечер на улицах Дафара я достиг самых черных глубин отчаяния. Если бы у меня был с собой кинжал, который у нас дают всем мальчикам моего возраста я бы начал убивать им прохожих, резать всех подряд без разбора.
Но кинжала у меня с собой не было. Конкретно в Дафаре рыцари запретили местному населению носить оружие, так что кинжал был спрятан у меня дома, под матрасом, он всегда лежал там. Впрочем, чего стоит кинжал в руках труса? Когда-то тот юнец из секты «Алиф» уже протягивал мне такой же кинжал, тот, что выпал из рук моего погибшего брата, а я не взял его
Я и сам не заметил, как ноги в тот вечер привели меня к храму Литах одному их тех храмов, что понастроили повсюду рыцари-паладины. Тут они отправляли свои еретические обряды.
Этот храм раньше вроде был поместьем эмира, того, которого рыцари казнили, когда взяли город. Теперь к поместью был приделан высокий шпиль, на шпиле было закреплено выкованное из стали солнце знак святой Литах. Рыцари специально делают большие шпили чтобы их нечестивые храмы были выше наших минаретов.
В любое другое время я бы испугался сюда заходить. Если ты зашел в храм неверных, то у тебя дальше два пути ты или будешь побит камнями, как вероотступник, или ты должен принять веру рыцарей, поклясться в верности Святой Литах, и тогда ты будешь под защитой рыцарей.
Заходить в храм неверных было смертельно опасно, если ты не собираешься поверить в Литах. Я не собирался менять веру, я верил теперь в отсутствие Творца, и не мог иначе. Но в храм рыцарей все же зашел. Я был слишком зол, мне сейчас было на все наплевать. Кроме того, уже был поздний вечер, и вокруг не было ни души, никто не видел, что я вхожу в обиталище еретиков.
Храм оказался открыт. Внутри горели сотни свечей, деревянные статуи изображали каких-то людей в странных одеждах, а еще тут сильно пахло благовониями Все это было язычеством, бесовской мерзостью. Разве так Творец учил почитать его? Пусть я больше и не верю в Творца, но чужой храм был мне отвратителен.
Сначала храм показался мне пустым, но потом откуда-то появился мужичок в черных одеждах.
Наши башары все носят белоснежное и бородаты, а этот был в черном, да еще и брит, что для мужчины позор. Вот уж воистину религия
шайтана, они даже носят черное, сами подчеркивая свою нечестивость!
Доброе утро, добрый мальчик, сладкоречиво сказал мне чужой священник, Ты хочешь пить принять нашу веру?
Я сейчас был так рассержен, что наверное впервые в жизни совсем не боялся. Я был готов умереть, и я хотел этого. Так что я заявил чужому жрецу прямо в лицо, заявил ему на его родной «лингве», потому что я на тот момент уже выучил язык западных рыцарей:
Ты плохо говоришь по-нашему, чужой жрец. У тебя акцент. Звук «д» нужно произносить и зубами тоже, а не одним только языком. Кроме того, не «доброе утро», а «добрый вечер». Сейчас вечер, ты использовал не то приветствие. И не «хочешь пить», а «жаждешь». Ты перепутал выражения и сказал чушь. Тебе нужно учить наш джахарийский, если ты хочешь обращать джахари в твою поганую веру.
Чужой жрец не разозлился, а скорее смутился. Он ответил мне, уже на своей западной лингве:
Прости меня, добрый мальчик. Давай так: ты будешь учить меня языку джахари, а я тебя вере в Святую Литах.
Ага, знаю я ваши уроки! выпалил я, Мой знакомый по имени Амтан Конюшонок хотел принять вашу веру, а ваш жрец его опоил вином и изнасиловал! Нагуду Лекарю потом пришлось ему зашивать раны
Чужой жрец вздохнул:
Не стоит судить о вере по одному грешнику. О вере судят по праведникам
Я пришел не за этим. Ответь на мои вопросы, жрец, и вот тогда я приму твою веру, хоть прямо сейчас.
Хорошо. Спрашивай.
Кто такая золотая девушка, крылатая, обнаженная и с мечом в руке?
Чужой священник удивился, задумался
Хм В наших святых книгах такого нет, добрый мальчик. Разве что могу вспомнить из жития Святого Себастиана, он, как пишут, видел золотых обнаженных дев с крыльями и мечами, восходящих и нисходящих с Небес. Но никто не знает, что это такое. Видения Святого Себастиана путаные, их можно трактовать по разному.