Спасибо, детектив... Я готовилась умереть... Думала, что иного пути не останется...
Вы достойно пережили испытание. Успокойтесь, прошу вас. Опасность уже позади, сказал Дорен заметно мягче, чем обычно.
Я почти закончила, детектив. Вей Лаксель пришел вчера... мне кажется, что это было вчера, потому что я не знаю точно, сколько часов прошло с тех пор. Это было похоже на вечность.
Простите меня, вейя Кросгейс, но я должен вас спросить. Что он сделал, когда пришел?
Ее лицо скривилось от отвращения.
Он принес еду... Ужин. Вино, фрукты, шоколад. Он знал, что я ничего не ела с самого похищения. Мне оставили только немного воды, Мализа прикрыла глаза, пытаясь справиться
не помешает. Я хочу поговорить с начальником вашего управления. Если он благородный человек, то разрешит сохранить мое имя в тайне от общественности.
Хальрун моргнул. Идея Мализы выглядела... разумно. Можно было не сомневаться, что расследование поручат Дорену, и множить число посвященных в тайну личности вейи не потребуется.
Я была бы очень благодарна вам обоим, настойчиво продолжала Мализа. И я знаю цену дружбы, если вы меня понимаете...
Теперь, поверив в успех своей идеи, она стала более уверенной.
Вейя Кросгейс, вы приглашаете друзей на свои знаменитые пятничные приемы? спросил Хальрун. Я столько про них слышал.
Конечно! обрадовалась она. Обязательно приглашаю! Я буду рада вас видеть... Вы?
Хальрун Осгерт. Вы мне писали, если помните.
Я должна была сразу это понять, Мализа протянула журналисту узкую ладонь. Рада с вами познакомить, вей Осгерт, несмотря на обстоятельства нашей встречи.
Газетчик слегка сжал предложенную руку, а затем повернулся к полицейскому.
Детектив Лойверт, предлагаю доверить решение вашему начальнику. В любом случае все будет так, как он скажет.
Дорен неохотно кивнул мысль переложить ответственность на другого человека, детективу не слишком понравилась.
Хорошо, согласился полицейский и посмотрел на гардероб. Вейя Кросгейс, если вы хотите прибыть в управление Центрального округа неузнанной, вам потребуется набросить что-нибудь на голову.
Губы Мализы тронула улыбка.
Вей, у вас есть с собой бумага и перо? обратилась девушка к газетчику.
Конечно, сказал он и полез в карман за блокнотом.
Почерк у вейи Кросгейс красивым, но излишне вычурным: на вкус Хальруна она использовала слишком много завитков. Готовую записку Мализа отдала газетчику в развернутом виде.
Пожалуйста, вей, покажите это моей горничной, но не говорите ей, где вы меня нашли. От вашей деликатности зависит моя жизнь.
Я привезу вам вуаль, пообещал Хальрун, пробежав взглядом короткий текст. Даю слово вернуться как можно скорее.
Благодарю вас, вейя Кросйгейс ответила ему благодарной улыбкой. Мы будем вас ждать, верно, детектив?
Дорен кивнул.
Когда будете возвращаться, попросил он, загляните в окружное управление. Тут нужны люди.
Конечно, согласился Хальрун, но уже на пороге остановился. Вейя Кросгейс, кстати!.. Почему ваш голос звучал так странно?
Странно?
Когда вы звали нас на помощь.
Мализа слабо улыбнулась и указала на шкаф, где была заперта.
Вы об этом... Ответ там. Взгляните.
Дорен отправился на проверку и вскоре вернулся с небольшим конусом в руках.
Что это? спросил полицейский, вращая в руках странный прибор.
Рупор для цеха, узнал предмет Хальрун. С помощью таких отдают приказы на фабриках, где очень шумно.
Вы угадали, ответила Мализа. Если бы не эта вещь, я не смогла бы до вас докричаться. Она меня спасла.
Выходит так, согласился Хальрун, но добавил, странно, что вей Лаксель держал рупор у себя дома. Да еще рупор с таким необычным звучанием.
Кто может сейчас сказать, что у него было на уме. Вей Лаксель был человеком с большими странностями.
С этим сложно спорить, вейя.
Ответ Мализы устроил Хальруна, и газетчик стремительно покинул гардеробную убитого фабриканта.
Глава 10
Как идет? спросил Хальрун рыжего Пайпа, забежавшего в редакцию с улицы.
Пайп командовал мальчишками, продающими «Листок» за четвертушку десятинника, и следил, чтобы никто не отлынивал от работы и не улизнул с выручкой.
А то вы не знаете, вей! деловито ответил мальчишка. Раскупают!
Лицом и сложением он напоминал маленькую обезьянку, но был смышленым и по-своему честным. Пайп прочно прижился в редакции.
Хорошо раскупают? уточнил Хальрун.
А то! Может, еще три «тыщи» допечатаем. Это уж как вей Эймарк решит.
Пелруд вместе с Ракслефом находились в типографии и держали, как выражался сам вей Эймарк, «руку на пульсе, а ногу на педали». Тайрик в это время рыскал по округе, срочно собирая новости для следующего выпуска. Такова была журналистская доля: всякий успех оказывался мимолетным, горячие
новости остывали за день, а скандальные слухи после краткой вспышки интереса, начинали вызывать у публики лишь скуку. Бежать, бежать и бежать лишь бы оставаться свежим, интересным, продаваемым...
Хорошо, кивнул Хальрун, откинулся на спинку сидения и лениво заложил руки за голову. Иди, работай, Пайп.
Газетчик вытянулся и еще раз посмотрел на свою статью, гордое заглавие которой украшало передовицу «Листка» на самом видном месте. Текст иллюстрировался портретом самого вея Лакселя, а также прекрасными рисунками, сделанными рукой Ракслефа по описаниям Хальруна. Не желая ссориться с полицией, журналист лишь намекнул, что, скорее всего, причиной трагедии стала кража, а про Мализу Кросгейс и вовсе не написал ни слова. Вместо этого статья изобиловала сравнениями и образами, которые должны были увлекать неискушенное воображение. Хальрун постарался, чтобы его читатели во всех подробностях представили себе место, где все произошло. В этом и заключался секрет успеха: газетчик знал, что роксбильским работягам нет дела до сартальфского фабриканта. Эти простые люди всего лишь хотели заглянуть в жизнь, которой не имели сами, а смерть Ракарда придавала подаваемому блюду пикантность, как острый соус гороху. Хальрун понимал своих читателей.