Я сразу отправился к вею Лакселю, но дома его не застал, сказал детектив, не отрывая взгляда от дороги.
Улицы Сартальфа пустовали, но Дорен и не думал расслабляться.
Очень подозрительно, заметил Хальрун.
На первый взгляд. Вей Лаксель проводил время в веселом доме на улице Общественного благополучия... Пьяный настолько, что не могло быть и речи о разговоре с ним.
Он не притворялся?
На мгновение детектив отвел взгляд от дороги, но почти сразу снова уставился прямо перед собой.
Актерство это по вашей части, огрызнулся он. Опьянение вея было самым что ни на есть натуральным.
Тогда это может быть алиби, сделанное нарочно, выдвинул новое предложение Хальрун. Что может быть лучше, чем куча свидетелей (свидетельниц в нашем случае), которые видели вас во время преступления? А исполнение человек с деньгами всегда может поручить кому-то еще. Было бы даже странно, если бы вей все сделал сам.
Дорен терпеливо выслушал, но ничего не ответил. Хальруна молчание собеседника не устроило.
Что скажите, детектив?
Что у вас богатое воображение. Хорошо для писателя, плохо для полицейского.
Разве полиция не должна строить теории? А сами вы что думаете? Что все-таки случилось с Мализой? И где она?
Я не знаю. Вей Осгерт, догадки без фактов заводят на ложный путь. Постарайтесь сдерживать свои... скажем так... хм... порывы.
Хальрун вздохнул. Дорен Лойверт оказался человеком удивительно скучным.
Постараюсь, детектив. Я доверюсь вашему суждению. Всецело... Так какое оно?
Оно? переспросил Дорен.
Суждение.
Детектив помрачнел.
Мое суждение заключается в том, что молодая незамужняя особа бесследно пропала. Ни на вокзале, ни в больницах никого похожего на вейю Кросгейс не видели, а единственная моя зацепка отправленное вам письмо, из которого следует существование опасности, нависшей над пропавшей.
Значит, вы искали ее в больницах и на вокзале?
Разумеется, произнес детектив. И в других местах тоже. Сержант Олгар и сейчас как раз продолжает это занятие.
А как, кстати? У него есть изображение вейи? Хотелось бы знать, как она выглядит.
Дорен оторвал одну руку от штурвала и извлек сложенный вчетверо лист бумаги. Изображение было совсем новым, но края и сгибы уже успели затереться. Портрет Мализы много раз доставали и разворачивали.
Хальрун видел эту девушку на иллюстрациях к газетным статьям и пару раз в издали живую. Журналисты из более престижных изданий всегда упоминали красоту молодой наследницы, но черно-белые размытые картинки никак не подтверждали их слова.
Ого! восхитился газетчик. Я назвал бы ее очаровательной, даже будь она нищей. С ее деньгами вейя Кросгейс и вовсе редкая красавица.
Портрет был сделан карандашом, а автором являлся не иначе как штатный художник полицейского управления. Именно там у рисовальщиков появлялась неискоренимая привычка изображать лица в неудачных ракурсах, но вейю Кросгейс даже это не испортило. До сих пор Хальрун знал лишь, что она была блондинкой двадцати трех лет от роду портрет, который он держал в руках, дополнил картину. У Мализы были густые волосы, маленькое личико с заостренным подбородком, большие глаза с длинными ресницами и тонкий аристократический нос. Не удержавшись, Хальрун щелкнул языком.
Нет, до чего хороша! Такую девушку обязательно нужно найти!
Он обернулся к недовольному чем-то детективу. Дорен хмурился с того момента, как отдал Хальруну портрет, и газетчик почувствовал необходимость тоже стать серьезным.
Вы думаете, она жива? спросил он.
Я не знаю.
Неопределенный ответ прозвучал дурным предзнаменованием. Теперь, когда пропавшая обрела лицо, Хальрун при всем желании не мог относиться к ее судьбе с прежним легкомыслием. Газетчик напряг голову, желая хоть чем-нибудь помочь расследованию.
А машина? воскликнул он. Машина, на которой вейя должна была ехать домой. Где она?
Дорен поморщился от громкого звука.
Давно стоит около дома Кросгейсов. Слуга перегнал ее в то же утро.
Вот оно как...
Не пытайтесь, вей Осгерт. Я размышлял над этим делом, и вы не сможете предложить ничего нового, до чего я бы не додумался сам.
Хальрун отвернулся. Люди нередко его недооценивали, но именно сейчас газетчик почувствовал
себя задетым. Совсем чуть-чуть, конечно.
Машина остановилась почти на границе Сартальфа и соседнего округа, проехав довольно странным петляющим маршрутом.
Дальше пешком, объявил Дорен.
Хальрун пожал плечами и выбрался на тротуар. Раз детектив знал дорогу, требовалось лишь держаться рядом, не отставать и все запоминать. Газетчик огляделся и хмыкнул. Случалось, что владельцы предприятий не желали селиться далеко от своих фабрик, а простым управляющим и вовсе предписывалось жить рядом с местом службы. Для этих людей посреди рабочей окраины строили красивые дома, выглядевшие тут слегка чуждо. Изящные балкончики, зачем-то нацепленные на фасады, никогда не использовались по назначению, ведь с запада несло угольный смог. На крышах и всех выступающих архитектурных элементах лежал слой копоти, которая годами оседала на Сартальф.
Это вам не Центр, заметил Хальрун. Совсем другой класс.
Очень глубокомысленно, вей Осгерт.