Перо, закон и стеклянный шар
Глава 1
Ограбление портного? Нельзя сделать кражу четырех рулонов сукна увлекательной! С этим никто не справится!
Не жалуйся, молодой человек. Ты же хотел попасть штат? Вот и покажи себя... Считай это шансом, который не каждому выпадает.
Тайрик с обидой покосился на коллегу, но тому не было дела до чужих страданий. Ракслеф Гросвер даже внешне походил на равнодушную рыбину, в чем стоило винить пару огромных стекол, державшихся на лысой голове с помощью кожаных ремней. Пожилой писака был одет в белоснежную рубашку с жилетом и любимыми нарукавниками, хотя сам теперь редко брался за перо. Обложившись свежими газетами, Ракслеф выискивал у конкурентов интересные новости, которые мог использовать «Листок». Тайрик вздохнул. Перед грустным юношей лежала исписанная бумажка с кучей помарок.
Я бы показал, но это же просто ткань? Вот если бы портного убили...
Любой может написать про убийство так, что это будут читать, ответил Ракслеф, не поднимая головы. А ты напиши про кражу ткани.
Тайрик собирался ответить, но тут на лестнице раздались шаги.
Редакция «Листка» занимала три комнаты цокольного этажа. Во время сильных дождей полуподвал подтапливало, а счета за освещение и вовсе выходили грабительскими маленьких окошек для работы не хватало даже летом. Располагалась редакция в центре Роксбиля, одного из городских округов Бальтауфа, хоть и не на самой центральной улице. Чтобы попасть в место, где смаковали сплетни, а слухи превращали в истину, приходилось долго пробираться грязными дворами. При первом посещении далеко не все сразу находили низкую дверь с уходящими под землю ступеньками.
Спустившийся к газетчикам человек дорогу не искал. Хальрун Осгерт вошел уверенно, кивнул в знак приветствия, а затем ловко выпутался из пижонского плаща канареечного цвета.
Что у тебя? поторопил его Ракслеф. Получилось?
Даже не спрашивай!
По кислому лицу Хальруна становилось понятно, что своей цели какой бы она ни была он не добился. Умелым броском известнейший автор «Листка» закинул плащ и шляпу на вешалку, а затем уселся прямо на стол Тайрика.
Рост Хальруна достигал метра восьмидесяти. Руки и ноги у него были длинными, а грудная клетка впалой, как и выбритые до синевы щеки. Еще более запоминающейся внешность газетчика делала своеобразная манера одеваться. Сегодня на журналисте был его любимый костюм, очень тесный, серый в безобразную желтую полоску. Образ дополнялся красно-белым галстуком.
Так что с пожаром? не выдержал Ракслеф. Не молчи, не мучай старика.
Обычно мощные линзы делали прямой взгляд Гросвера неуютным для собеседников. Сидящий на столе человек непринужденно закинул ногу на ногу и развел руками.
Не было пожара костерок! Ни погибших, ни просто обгоревших.
Жалость-то какая! произнес Ракслеф с искренним сожалением.
Он покачал головой, но потом в голову старика пришла новая идея.
А имущество? Скажи, что у них сгорело что-нибудь ценное? Порадуй меня, мой друг!
Коврик да штора, отмахнулся Хальрун, покачивая в воздухе ногой. Там оказался каменный пол... Только зря потерял время.
Газетчики «Листка» окончательно приуныли. Больше всех сокрушался именно Ракслеф.
Как нехорошо! Ай, нехорошо... Придется нам вернуться к портному. Делать нечего. Постарайся, юноша!
Тайрик состроил кислую гримасу, но послушно взялся за перо.
А что тут у тебя? заинтересовался Хальрун. Дай-ка сюда!
Он выхватил будущую заметку прямо из под носа Тайрика и быстро пробежал глазами.
«Досадное происшествие»? спросил Хальрун, в упор разглядывая молодого коллегу. Ты серьезно? Никогда не используй это выражение! Никогда! Замени на «ужасное преступление» хотя бы!
Тайрик покраснел. Помощь пришла, откуда ее не ждали.
А почему всего лишь «ужасное»? ворчливо спросил Ракслеф. Не будет «ужасающего» или «леденящего кровь»? Ты же предпочитаешь превосходные степени?
Хальрун пожал плечами.
Даже мне хватает совести не называть кражу тряпья леденящим кровь событием... Хотя...
Он задумался почесал щеку.
Все зависит от целей похитителя. Кому может понадобиться четыре рулона черного сукна, а? Другому портному?
незаметно. Виды рабочей окраины сменились пристойными кварталами для людей среднего достатка, а потом и роскошными проспектами центра Бальтауфа. Улицы стали широкими, но экипажи на них гораздо чаще мешали друг другу. Когда такое случалось, шофер начинал ругаться себе под нос. Хальрун сидел рядом с самым благодушным видом.
Приехали, объявил владелец экипажа. Ждать вас, вей?
Не стоит. Но спасибо.
Газетчик даже не обернулся к машине. Его взгляд был устремлен на дом впереди.
Семейное гнездышко Кросгейсов располагалось не в самой роскошной части Центрального округа, но в целом выглядело неплохо. Это был трехэтажный особняк с двумя башенками и узким фасадом, построенный людьми, нелишенными вкуса. Пропорции казались гармоничными, и фигурные окна украшали здание, а не уродовали его, что нередко случалось у модных архитекторов.
Хальрун сверился с табличкой, оповещающей, кому принадлежит дом, и поднялся по лестнице из семи ступенек. Затем газетчик нажал на кнопку звонка в виде совы с расправленными крыльями, после чего (как будто кто-то специально ждал прямо за порогом) дверь сразу открылась. За ней стояла миловидная девушка в аккуратном платье и с кружевом в волосах. Вот только ее взгляд был испуганным, а красивые глазки явно бегали.