Отдельного крыльца у Анны не было: дверь с улицы открывалась на общую лестницу, к счастью, довольно чистую, со швейцаром. Пожалуй, если бы Анна надумала снять себе помещение без оного, я бы изменил своим принципам и поговорил с ней более твердо есть все же стандарты, ниже которых не стоит опускаться!
Швейцар поклонился нам и сообщил, что Анна Владимировна дома.
Разумеется, я знал, что она дома: по моей просьба Прохор позвонил ей и убедился в этом. Все же у ненавидимого мною телефона есть свои полезные функции.
Однако, когда мы поднялись на второй этаж и начали звонить у двери с простой табличкой «Ходокова А. В.», никто нам не ответил. Ни после первого звонка, ни после второго. Наконец Прохор вульгарно надавил на кнопку и держал ее так несколько секунд. Мы услышали заливстую трель внутри квартиры, но никакой реакции не последовало.
«Ничего себе! подумал я. Неужели тот, кто затеял махинации с картиной Анны, заодно что-то сотворил и с художницей?»
Это представлялось мне крайне маловероятным, но совсем сбрасывать со счетов такой вариант тоже не следовало.
Впрочем, когда я уже совсем было собрался велеть Прохору спуститься вниз и взять у консьержа запасной ключ а буде такового не найдется, вышибить дверь топором, за дверью послышались торопливые шаги и возглас «Иду, иду!»
Открыла нам Анна собственной персоной, живая и здоровая. Правда, волосы ее изрядно растрепались, а холщовый передник, который она надела поверх старого клетчатого платья помнится, она носила его для домашних работ был весь заляпан цветными пятнами. Этим пятнам было тесно на переднике: они также обосновались на ее рукавах, руках, даже щеках и носу! Впрочем, руки Анна торопливо оттирала влажным полотенцем.
Прошу прощения, у меня тут начала она быстро, но тут увидела нас и расслабилась. А, это вы, шеф! Прохор! Доброе утро. Входите.
Какое утро, уже белый день на дворе, сделал я вполне закономерное и оправданное замечание ничуть не ворчливым тоном.
Потом спрыгнул у Прохора с рук и в самом деле вошел Тут же пожалев об этом маневре: следовало воспользоваться перемещением с помощью моего камердинера, потому что уже коридор Анниной квартиры представлял собой что-то вроде заминированной бухты во времена Большой войны.
Повсюду валялись клочки бумаги и тряпки, испачканные краской, стояли неопознанные коробки и корзины. В углах лежала пыль, очевидно, не протираемая как минимум неделю. В полуоткрытую дверь слева я увидел спальню с неприбранной кроватью, заваленной книгами и альбомами; одеяло свисало на пол. Дверь справа вела в ванную, к счастью, пристойно пахнущую и даже относительно чистую, если не считать забрызганного зеркала и почему-то валявшегося на полу полотенца.
Ну и ну. Вот что значит, меня давно тут не было!
Раньше я не замечал за Анной такой неряшливости; напротив, свою комнату она всегда
содержала в порядке, Антонина была довольна. Вероятно, девочка обленилась, когда я отпустил ее на вольные хлеба! Может быть, стоило проконтролировать процесс лучше например, самостоятельно нанять ей служанку? Правда, поначалу Анна не могла себе ее позволить, но тогда и с порядком в квартире дело обстояло лучше
Хм! Да, это наводит на мысли. Пока у Анны было не так много заказов, она содержала свое жилище в значительно более приличном виде.
Быстрый обход остальной квартиры подтвердил мои подозрения.
Мастерская самая большая комната с косыми окнами на крыше и рядом окон вдоль всей стены оказалась захламленной сильнее всего. Правда, чувствовалось, что беспорядок этот скорее рабочий. Что мне не понравилось, так это подушка и плед, лежавшие на маленьком диванчике в углу. В отличие от кровати в спальне, этот диванчик был свободен и от книг, и от альбомов. У меня тут же возникло нехорошее подозрение, что на нем Аня спала большую часть ночей.
Еще меньше восторга вызвали у меня мощные электрические лампы, окружавшие три стоявших бок о бок мольберта. Значит, она работает и ночью, при электрическом свете! И это при том, что такого рода лампы недешевы.
Лучше бы отказалась от части заказов, чем тратиться на такие ненужные приспособления! Но, как я уже сказал, молодежь редко слушается советов старших или голоса разума.
Ну а окончательно мне все стало ясно, когда я заглянул на просторную кухню, совмещенную со столовой. Это была самая чистая комната в квартире если не считать тонкого слоя пыли на обеденном столе и красиво развешенных над плитой медных сковородках.
Я рысью вернулся в студию, куда уже прошли Аня и Прохор. Как я уже сказал, коты близоруки, но, вспрыгнув на стол, я оценил состояние Аниной внешности, чего не мог сделать в полутемной прихожей: похудела, осунулась. И растрепанные волосы, а также мазки краски на щеках тут не при чем. «При чем» недосыпание и недоедание!
Так плохо она выглядела только тогда, когда вернулась из лап вампирского культа!
(Кстати, я до сих пор зол на Вильгельмину за то, что она так подставила Аню, и не преминул бы ей отомстить, если бы ее собственная неосторожность не стоила бы сыщице краткой отсидки в камере.)
Очень рада вас видеть, шеф, сказала Аня тусклым голосом.