Тут словно само мироздание пошло мне навстречу вероятно, совсем потеряв терпение и расстроившись, Соколова воскликнула, больше не заботясь о том, чтобы понижать голос:
Это не просто какие-то мыши! Это плод многолетних экспериментов! Это это я даже не могу вам сказать, во сколько обойдется их пропажа! затем она обернулась к Орехову и обвиняюще ткнула его пальцем в грудь. И я взяла их с собой сюда только и исключительно потому, что вы пообещали мне условия для экспериментов! Только!
Мыши? сидевший напротив меня шеф насторожился, приподняв мордочку от миски с мороженым, которое он увлеченно оценивал, с виду не обращая внимания на перепалку. Правда, мне-то было заметно, что его уши поворачивались в сторону говорящих.
Не волнуйтесь, Арина Николаевна, тихо, но отчетливо произнес Орехов, у нас ведь на корабле присутствует известный детектив Мурчалов. Возможно, он не откажется оказать вам помощь в поиске лабораторных объектов
Шеф спрыгнул со стула ему предоставили стул повыше, специально изготовленный для котов-генмодов и вальяжно подошел к спорящим.
Прошу прощения, но я не мог не услышать то, о чем вы говорили, произнес он. Я и есть Василий Васильевич Мурчалов, и рад буду предложить свои услуги.
Против воли я едва сдержала улыбку. С одной стороны, внезапное происшествие меня обеспокоило: а что если это первая ступень в зловещем плане Серебрякова? (Хотя сложно представить зловещий план, который начинался бы с кражи белых мышей.) С другой стороны, за все время работы с шефом мне не доводилось участвовать в деле, где ему пришлось бы заниматься таким исконно кошачьим ремеслом!
Выходя из салона, я поймала заинтересованный взгляд Марины: ей явно очень хотелось напроситься с нами, но предлога не было. Бедная моя подруга! Сказать по чести, я бы с удовольствием поменялась с ней местами. Во-первых, за этот тяжелый и полный эмоций день я успела устать и мечтала только о том, чтобы упасть и уснуть в своей крошечной каюте. Шеф-то утром и после обеда вздремнул, а я нет.
Во-вторых, с нами, разумеется, отправился и Орехов, а мне хотелось держаться сейчас от него подальше. Не то чтобы он перестал мне нравиться или мне казалось, что он к чему-то меня принуждает, просто в его обществе возникало тяжелое, тоскливое чувство недосказанности.
Чтобы добраться
до места преступления, нам пришлось спуститься на нижнюю палубу парохода. Не совсем в трюм, но туда, где располагались бы каюты третьего класса, если бы они были на «Терентии Орехове». По дороге профессор Соколова сбивчиво она все еще пребывала в серьезном расстройстве рассказала нам свою историю.
Вот уже много лет она занималась созданием лекарства от морской болезни. Но не обычного лекарства, а такого, которое бы действовало путем изменения формата работы некоторых генов ну вроде того, что можно купить в аптеке для изменения цвета глаз. Одна инъекция и о морской болезни человек смог бы забыть навсегда! (По крайней мере, так я поняла из ее объяснений.)
Соколова тестировала своих мышей разными способами, в том числе и на зафрахтованном ее кафедрой морском судне. Однако вышло так, что последние эксперименты оказались неудовлетворительными, сроки вышли, финансирование поджимало и новую партию мышей она не знала, где испытать. А тут, к счастью, объявился Орехов со своим приглашением. Он любезно согласился разместить клетки у себя на корабле, даже выделил несколько человек из команды в помощь для их переноски и крепления.
В общем-то, мне много не надо, требования к лаборатории на этом этапе испытаний минимальные, говорила Соколова, поправляя растрепанные волосы. Я и подумать не могла Кому могло понадобиться их красть
А вы уверены, что их украли? поинтересовался шеф, все еще сидевший у меня на руках.
Сейчас посмотрите сами, проговорила Соколова довольно сухо.
Спустившись вниз, мы оказались в длинном коридоре, застеленном красной ковровой дорожкой. В коридор выходили совершенно одинаковые унылого вида двери. Мне все это напомнило тюремные камеры ЦГУП. Некстати подумалось, что если бы я поехала на пароходную прогулку, то жила бы как раз в каютах третьего класса, которые бы, наверное, и выглядели примерно так
Соколова между тем повернула ручку на третьей от лестницы (прошу прощения, трапа) двери, и мы оказались в небольшой комнате, явно переделанной из обычной каюты. Только если в наших с шефом комнатах имелись нормальные окна, то тут был круглый иллюминатор высоко под потолком. Сейчас он был приоткрыт, и за ним покачивалась круглая луна ну да, значит, каюта по левому борту, обращенному к открытому морю, а то я немного запуталась, пока мы спускались. На одной из стен еще остались крепления от подвесных коек, но теперь вместо коек каюту занимала система клеток, выполненных из дерева и стекла. Некоторые были соединены переходами, другие нет. Прямо под иллюминатором стоял самый большой короб с откинутой крышкой. На дне короба я увидела солому и мисочки с водой.
Вот тут они и сидели, трагически проговорила Соколова. Вся популяция! Все сорок штук! Плод многолетних стараний! И их кто-то украл.