От последнего выпада мальчик потерялся с ответом. Мы же всё это время двигались вверх по дороге, медленно приближаясь к горам. И выглядели они неприступной стеной. Я всё думал, как мы будем проходить сквозь неприступные скалы. Но всё оказалось до неприличия просто. Дорога внезапно вильнула вправо и перед нами открылся проход в широкое ущелье между горами.
Хорошее место для засады, я огляделся. Если бы дорога была более оживлённой, может это и имело смысл, а так Мы ехали из удалённой деревушки, отрезанной с одной стороны горами, с другой лесом. Почему Милка выбрал это место для своего поселения?
Мне вдруг подумалось, что на месте старосты, я бы тут поставил своих наблюдателей, чтобы они меня заблаговременно предупреждали о незваных гостях. Я не стал озираться, чтобы не вызвать ненужных подозрений.
Перед въездом в ущелье мы остановились. Марфа раздала всем по лепешке. Мне досталась самая маленькая. По кругу пошла бутыль с квасом. Чтобы позлить жадину, я задержал у себя квас подольше. В этот момент я перехватил мрачный взгляд Керна и проследил, куда он смотрел.
Обернувшись, я оценил масштаб катастрофы. С высоты открывался вид на Запретный лес. Зелёный ковёр простирался от края до края. И в нем зияла громадная пепельно-чёрная дыра с красной каёмкой огня, которая расходилась в разные стороны широкой дугой. Это ж считай два дня прошло с начала пожара, прикинул я. А уже выгорело охренеть как много. Теперь я засомневался, что огонь в принципе способен потухнуть сам.
Дым устремлялся далеко вперед, накрывая еще большую территорию. По направлению движения дыма было хорошо видно, что именно ветер из ущелья спас деревню. Просвет между горами пропускал свежий ток воздуха из долины и гнал пожар на запад. Не удивлюсь, если сгорит бОльшая половина леса.
Мы сидели на телеге, молча ели и смотрели на стихийное бедствие. Общее настроение стало гнетущим. Пожалуй только Керн верил в мою невиновность. Алый же пошёл в мать. Умным вырастет парень, забрал лучшее от обоих родителей и никакой гнили.
Через несколько минут Керн двинул телегу вглубь широкого ущелья. Дорога продолжала задираться вверх. Высокие скалы давили на меня с обеих сторон. Казалось, кто-то отобрал солнечное утро и окунул меня в мрачную полутень. Даже относительная ширина ущелья не спасала. Будто кто-то срезал половину неба. После устрашающего вида лесного пожара на меня наползали тоска и уныние. Внутреннее неудобство нарастало. Нечто вязкое собиралось в груди, чесалось и постепенно закручивалось в тугую струну.
Алый не приставал: он видел, как мне плохо. Думал, что меня мучает совесть, наверное. Натренированный сложными отношениями с матерью, он выжидал. Даже не интересно, что он там себе напридумал и чего от меня ждёт. Слишком сильно давили на меня окружающие скалы.
Мы уже прошли часа три, а мне становилось всё хуже и хуже. Снежные вершины были обязаны вернуть часть света в ущелье. Но они надменно белели где-то в районе далекого неба, подчеркивая ничтожность человеческого существования перед вечностью.
И вдруг натянувшаяся внутри меня струна лопнула тонким стеклянным звоном. Мне резко полегчало, я выдохнул и посмотрел вперёд. Дорога выровнялась. Мы были не так далеко от выхода на свободу. Я улыбнулся и повернулся к Керну, но меня перебил нарастающий гулкий звук.
Вперёд! заорал Керн и хлестнул лошадь. Та от неожиданности понеслась с такой прытью, что мы чуть не свалились с телеги. Я вовремя перехватил Алого и забросил его обратно в телегу, сам повалился сверху и ухватился за борта, прижимая нас к шкурам. Марфа истерически визжала, глядя куда-то позади нас.
Гул превратился в оглушительный грохот, земля содрогалась, лошадь неслась от страха, женщина панически орала. Не известно от кого волна ужаса была выше, от неё или лошади. Грохот постепенно удалялся и стихал. Воцарилась тишина. Керн успокоил несчастную лошадку, а Марфа заткнулась сама.
Я поднялся и осмотрел Алого на предмет повреждений. Цел. Обернувшись, я застыл в шоке.
Случился не хилый такой горный обвал. С обеих сторон ущелья сошла каменная лавина. Похоже, верхушки гор просто срезало. Образовалась неестественная прогалина, исчезли снежные пики. Внизу заметно посветлело.
Ширина ущелья позволила камням не застопориться по середине, а постоянный уклон покатил каменную реку вниз. И неизбежно возник вопрос. А докатился ли горный сход до деревни?
Керн разговаривал с лошадкой, ласково поглаживая бедняжку. Потом потянул за уздцы и вывел телегу из ущелья. Он остановился на ровной площадке
и начал распрягать животное. Какое-то время порылся под шкурами и вытащил ледоруб, приладил за пояс. Марфа пыталась его остановить, но тот отмахнулся. Я предложил поехать с ним. На что он возразил, что сам доедет, пока сможет на лошади, а потом поднимется вверх и посмотрит на деревню с высоты. Заверил меня, что отлично лазает по горам, вскочил в седло и скрылся.
Меня разморило, накатила чудовищная слабость и проснулся зверский аппетит. Я набрал хвороста и развёл костёр. Еды не было, хоть травку заварю. Правда и воды не было. Я прошёлся вперёд, рассматривая окружающую растительность, пока не уперся в край уступа. Оказалось, Керн остановился на широкой скальной ступени, покрытой зеленью, а внизу начинался редкий лесок. Вдруг между деревьев мелькнуло что-то пушистое. Я рефлекторно метнул нож и попал. В панике похлопал себя по бокам, и выдохнул. Мне показалось, что я метнул ритуальный клинок. Оказалось простой, охотничий.