Он сидел спиной к двери. Поэтому вошедшего мужчину заметила сначала Симона. Девушка встала. Мужчина двинулся прямо к ней, крупный, темноволосый с проседью, с нездоровым цветом лица. Через стекло в
двери подглядывала Мадемуазель. Она, наверное, приподнялась на цыпочки. Сильвен вытер рот, между бровями у него залегла складка.
Клодетта, вас ждет мать! сурово произнес мужчина.
Девушка спокойно уселась на свое место. Вошла Мадемуазель и поставила перед Симоной хлебницу.
Это Франсис Фомбье, ее отчим, быстро шепнула она.
Послушайте!.. начал было Сильвен.
Но Мадемуазель уже отошла и поправляла цветы в вазе.
Нас это не касается, сказала Симона.
Отчим с падчерицей разговаривали вполголоса. Он стоял возле нее и время от времени постукивал по столу кулаком. Перстень с печаткой громко ударял по дереву. Сильвен нервно крошил хлеб. До них долетали отдельные слова, обрывки фраз: «вернуться я имею право скандал»
Мадемуазель снова подошла, чтобы забрать тарелки. И объяснила на одном дыхании:
Девчонка сбежала с виллы «Мениль» Ее мать второй раз вышла замуж, и она возненавидела отчима. Настоящая трагедия!.. И, повысив голос: Анн-Мари, горячее, пожалуйста.
Клодетта между тем ехидно смеялась, потряхивая белокурой головкой:
Ну, если вы так просите!
Франсис Фомбье выпрямился, боязливо оглянулся на Сильвена. Он был бледен, лоб его пересекала большая вздувшаяся вена, а возле рта залегли две глубокие морщины. Клодетта отодвинула стул, нарочито шумно, привлекая к себе внимание, а ее отчим все твердил:
Клодетта Прошу вас В ваших же интересах
Она бросила на стол салфетку и опрокинула стакан. Мадемуазель тут же подскочила и принялась вытирать скатерть, успокоительно улыбаясь: ничего-ничего, все это пустяки. А Анн-Мари, с дымящимся блюдом в руках, замерла в центре столовой, задыхаясь от ужаса. Фомбье вышел первым, оставив дверь широко раскрытой.
Извините его, произнесла Клодетта как ни в чем не бывало.
Обращалась она к Мадемуазель, но смотрела на Сильвена. У нее были зеленые, удивительно яркие глаза. И выглядела она победительницей. Мадемуазель прикрыла за ней дверь и пожала плечами:
Какая жалость!.. Казалось бы, у людей все есть, живи да радуйся. Она призвала в свидетели Небо, потом Симону с Сильвеном. И, поколебавшись секунду, добавила: Отправляйся на кухню, Анн-Мари. Я сама займусь нашими гостями.
Розовые пятна у нее на скулах разгорелись. Она оперлась руками на стол и наклонилась вперед. Ее часики раскачивались над масленкой, словно маятник.
Тут целая история начала она.
Глава 2
«Зачем мне писать картины? размышлял Сильвен. Разве стал бы я этим заниматься, если бы был один!.. Ведь вся эта чехарда только ради нее И самое неприятное она убеждена, что у меня никогда ничего не получится!.. Замкнутый круг!»
О чем ты думаешь, Сильвен?
Вот снова! Отвечать или нет? Сказануть что-нибудь обидное, злое? Он перевернулся на бок, сплюнул табачные крошки.
О вчерашней малышке, ответил он. По-моему, ей просто надоели и отчим, и мать со своими проблемами, и вообще все. И она хочет сбежать может же человеку все осточертеть!
Ну и что?
Да ничего. Правильно делает, только и всего! Если бы лично у меня водились деньжата
Что бы ты сделал?
Симона старалась не выдать волнения. Но голос ее прозвучал хрипловато. Сильвен улегся на живот, поймал песчаную блоху и выдохнул на нее струю дыма.
Махнул бы в Америку! Там никогда не поздно начать сначала.
Ты что, так несчастлив здесь?
Слово его задело. Несчастлив? Это вполне в духе Симоны. Такие ярлыки все искажают, делают непоправимым. Не то что несчастлив, а просто у него тяжело на душе, он мается, не может найти себя. И вообще, зачем надо все выяснять?
Просто хочется уехать! сказал он. Тебе этого не понять. Ты слишком любишь покой. А я знаешь, я завидую тем, кто много путешествует артистам, музыкантам, даже акробатам даже клоунам! Как, должно быть, легко забыться, когда перед тобой все время мелькает что-то новое! Знаю, это глупо, смешно, но
Ты хочешь повидать мир, так бы и сказал,
милый Сильвен! Но мы с тобой тоже скоро сможем отправиться в путешествие! Не век же нам считать каждый сантим!
Сильвен прижал лоб к прохладному песку. Разве с ней можно спорить? «Так бы и сказал»! Если б он сам знал, чего точно хочет и как надо жить! И какое гнусное выражение: «считать каждый сантим»! Так и представляешь себе убогую, нищую жизнь, дешевый номер, еду на плитке.
Пойди искупайся! сказала Симона.
Слишком ветрено, возразил ожесточенно Сильвен.
Но все-таки поднялся. Теперь скала не загораживала ему моря, и он увидел крохотную бухту, где волны и ветер спорили между собой. На горизонте ни одного судна, только маленький парусник, идущий из Беноде, да дымок вдалеке. Неловко ступая по камням, Сильвен подошел к воде и, зябко поежившись, попробовал ее ногой.
Хорошая? крикнула Симона.
Вот почему он хотел уехать! Чтобы его оставили в покое! Хочет, купается, хочет, не купается кому какое дело! Симона подошла к нему. Положила руку на голое плечо Сильвена, и он тут же решил, что вода слишком холодная. Ему хотелось поругаться, что-нибудь расколотить, кого-нибудь ударить.