В 1973 г. В. И. Вознюк ушел в отставку. Жил в Сталинграде (ныне Волгоград).
Многие ученые, военные, рабочие вспоминали руководителя КапЯра с теплом и признательностью. «Бесспорным является общее мнение тех, кто служил под началом Василия Ивановича, что это жесткий и требовательный генерал, умный, умеющий слушать, без признаков начальственного самодурства».
«Начальник полигона разбирался в ракетной технике, технологии испытаний так квалифицированно, что удивлял даже видавших виды профессионалов, включая генеральных конструкторов и самого главного конструктора С. П. Королёва».
«Два властных человека Вознюк и Королёв, бывало, сцеплялись насмерть, «пыль столбом стояла», по выражению многолетней домработницы Королёва. И в то же время не было у Сергея Павловича на КапЯре более надёжного соратника, чем Вознюк».
Скончался Василий Иванович 12 сентября 1976 г. Похоронен в г. Знаменске, на полигоне Капустин Яр. На могиле установлен бронзовый бюст.
Основоположник космической биологии и медицины Владимир Иванович Яздовский (19131999)
Вот лишь малая часть вопросов, на которые медикам надо было ответить прежде, чем дать добро на полет человека в космос. Как космонавт перенесет перегрузки и невесомость? Как отреагирует на стресс? Сможет ли принимать питье и пищу? С какими видами излучения столкнется? Как повлияет на тонус и психику малое замкнутое пространство кабины, гиподинамия и длительная изоляция? И т. д.
Отвечать на эти вопросы было некому не было даже понятия космической медицины. Ближе других к этой теме находились авиационные медики, которые в 1940-х гг. исследовали влияние на организм летчиков полетов в реактивных самолетах, но всё равно этого было недостаточно.
Кому-то всегда надо быть первым. И им стал начальник лаборатории Института авиационной медицины ВВС (с 1959 г. еще и космической) подполковник медицинской службы Владимир Иванович Яздовский. Выбор на него пал хоть и случайно, но закономерно.
Уроженец Ашхабада, Владимир обладал разносторонними талантами. Получил два высших образования: техническое в Самарканде (по окончании четыре года работал мелиоратором) и медицинское в Ташкенте. Был сталинским стипендиатом, старостой курса. Как и отец-полиглот, знал несколько западноевропейских языков, что помогло ему в дальнейшем быть в курсе зарубежных научных новинок по своей тематике. Окончив курс вокала в Ташкентской консерватории, пел в ГАБТ им. Алишера Навои. На старших курсах мединститута подготовил кандидатскую диссертацию по нейрохирургии, но не стал защищать ее, а в 1941 г. ушел добровольцем на фронт. Служил терапевтом и хирургом в штурмовом авиаполку, начальником медсанчасти 289-й штурмовой авиадивизии.
В. И. Яздовский
В 1947 г. был переведен в Институт авиационной медицины, в КБ А. Н. Туполева. С первых же дней проявил себя неуступчивым исследователем, не спешившим бездумно брать под козырек. «На крик главного отвечал: «Пока в кабине не исправите, акт приемки не подпишу». При этом сам уточнял, как можно улучшить. И Туполев «отомстил»: рассказал Королёву, что есть такой спец, которого он ищет, и технарь, и врач. Состоялась краткая встреча в Петровском парке, Яздовский был сосватан в свой же институт, но на закрытую тематику» (Александр Песляк).
Предупредив, что работа предстоит секретная, Королёв представил Яздовского министру обороны СССР маршалу А. М. Василевскому и президенту АН СССР С. И. Вавилову. Те одобрили выбор Королёва и обещали оказывать (и оказывали) Владимиру Ивановичу всестороннюю поддержку. «Я почувствовал себя прямо-таки героем детектива, вспоминал Яздовский. В самом деле, скромно тружусь в своей лаборатории, начальство института ничего не подозревает, а я наношу визит за визитом, один значительнее другого, участвую в обсуждении задач новой отрасли науки и все это в абсолютном секрете!»
Яздовскому выделили комнату, передали всю имевшуюся документацию по новому направлению, предоставили помощника. Начав с нуля, Владимир Иванович за год разработал научную доктрину космической биологии и медицины. В 1949 г. он представил в Президиум АН СССР методологию и программу исследований по обеспечению космических полетов животных. После их одобрения Яздовский приступил к биологическим исследованиям верхних слоев атмосферы и космического пространства, а также изучению медицинских проблем разработки скафандров и герметических кабин.
В распоряжении исследователя были самые разные биообъекты лисы, морские свинки, мыши, мухи, растения, бактерии, но «избранными» стали 42 собаки. Яздовский вспоминал: «Когда я изложил Сергею Павловичу наши соображения «за» собак, он весело ответил:
Хозяин барин! Решайте сами. Собака так собака, я не возражаю. Пусть послужит человеку и в космосе»
Первый в мире успешный запуск собак Цыгана и Дезика на геофизической ракете Р-2А на высоту 100 км, состоявшийся 22 июня 1951 г., доказал возможность безопасного пребывания на космических высотах живых организмов в герметической кабине. В дальнейших экспериментах ученый изучал влияние на организм собак ускорений и невесомости. В 1957 г. был запущен ИСЗ-2 с Лайкой. В своей книге «На тропах Вселенной» (1996) ученый пишет: «По каналам телеметрии мы получили данные, что перегрузки прижали собаку к лотку контейнера, но она была спокойна, не дергалась. Пульс, частота дыхания повысились в 3 раза. На электрокардиограмме не отмечалось никакой патологии. Потом все показатели постепенно стали приходить к норме. Медики отмечали умеренную двигательную активность. В невесомости Лайка чувствовала себя вполне нормально. Радостный, я докладывал государственной комиссии: «Жива! Победа!» Поэтому можно без преувеличения сказать, что космический полет Лайки, на подготовку которого было отведено менее одного месяца, ознаменовал не только начало космической эры человечества (а это подтверждено специальным постановлением конгресса Международной астронавтической федерации в сентябре 1967 г.), но и трансформацию космической медицины в науку, имеющую большое теоретическое и прикладное значение».