Концерт? Дейли прислушался к разноголосице джазовых оркестров, доносившейся из залов. А это что такое?
Мэнкуп снисходительно улыбнулся и заглянул в меню.
Рекомендую
гамбургскую кухню, сказал он, читая вслух диковинные названия, в которых даже владевший немецким языком Дейли ничего не понял.
Я за интернациональную! заявил Дейли. Бифштекс ценен хотя бы тем, что в любой стране заранее знаешь, что тебя ожидает.
Я тоже не любитель кулинарных экскурсов, поддержал его Мун. С экзотикой всегда попадаешь впросак. Название звучит как музыка, а на поверку оказывается, что это всего-навсего ласточкино гнездо или маринованная лягушка.
Мэнкуп все же настоял на своем. Мун заявил, что в гастрономических оценках вполне полагается на Дейли, тот упорно отказывался от этой чести. В результате одному заказали лабекаус, другому шванцзауер, так и не объяснив, что это такое.
Где вы пропали? спросил Мэнкуп, как только официантка ушла. Вопрос был обращен ко всем, но смотрел он при этом только на Ловизу. Я уже думал
А вино? перебил его Дейли.
К нам подойдет специальный официант, успокоил его Мэнкуп. Ну так как же?
Это я виноват, заметил Баллин. Когда ты свернул к Санкт-Паули, я сразу догадался, что не обойдется без твоего обычного аукциона. Меня мутит от запаха рыбы. Романисты утверждают, что она пахнет морем, а на мой взгляд осклизлыми, гниющими трупами.
Это меня всегда удивляло. Заказав подошедшему официанту три бутылки «Рюдейсхайм-Гольд», а для Ловизы ее любимое «Целлер-Шварце-Кац», Мэнкуп повернулся к Баллину: Ты ведь один из знаменитой мореходной династии Баллинов.
Во-первых, весьма отдаленный родственник, к тому же из сугубо сухопутной силезской ветви, защищался тот.
Вы должны знать, что имя Баллин для нас целое понятие, пояснил Мэнкуп гостям. Начавшемуся в прошлом веке расцвету Гамбург обязан торговле с Америкой, поэтому основателя Гамбургско-Американской линии, ставшей со временем самым большим пароходством в мире, считают благодетелем города. Баллины и сейчас имеют миллионное состояние.
Что не мешает им быть отъявленными скупердяями. Признаться, когда пришлось бежать из Силезии, Гамбург был избран мною в расчете на поддержку Баллинов. Но увы, они предложили вместо части своих миллионов место в конторе. Я, как видите, предпочел изводить чернила на статьи и книги.
По этому поводу предлагаю эпитафию для могильного камня, в который Лерх и Магда, надеюсь, вложат всю бессмертную любовь к тебе. Мэнкуп улыбнулся. «Здесь покоится отзывчивый к людским нуждам писатель Дитер Баллин, ставший таким благодаря бесчеловечной черствости остальных членов фамилии».
Мун рассеянно слушал. Мешала музыка. Не та, что приглушенно и нестройно долетала из других помещений. Эта исходила из-под пола, из прочерченной световыми пунктирами дорожек тьмы. Штраусовский вальс, но исполняемый как-то особенно, под задумчивую сурдинку. Мун наконец догадался, что скрытые темнотой музыканты находятся под террасой. Казалось, она слегка качается на волнах музыки каменный гамак, подвешенный к звездному небу, наполненный смехом и стеклянным звоном. «Рюдейсхайм-Гольд», искрящийся в узком стакане, тоже способствовал качке. Когда Мун поворачивался, он видел вдали наполненный пульсирующим светом прозрачный столб рекламную видовую вышку фирмы «Филипс».
Собственно говоря, в дезертирстве я виновата больше, чем Дитер, заговорила Ловиза, возможно, чтобы прервать тягостное молчание. Ты показывал своим гостям Большую Свободу и паноптикум?
Да.
Этого я и боялась.
Паноптикума? спросил Дейли. Полностью разделяю вашу антипатию. Что касается улицы Большой Свободы, то, судя по витринам злачных мест, стриптиз там более чем свободен
В течение пяти лет мне приходилось бывать там каждый вечер. Как вспомню, так сразу тошнит
Хотя у вас фигура весьма подходящая для стриптиза, галантно заметил Дейли, все же вам не место на этой колоссальной распродаже женского тела, где самое главное в товаре отсутствие упаковки!
Надеюсь, что на сей раз это действительно комплимент, а не афоризм. Ловиза грустно улыбнулась. На этой улице находится мой театр. Улицу я ненавидела. Но театр был для меня всем. Несмотря на забавное платтдойч, над которым вы, господин Дейли, так охотно издеваетесь. А ведь этот диалект временами ближе к английскому, чем к немецкому. Парк, в котором находится наш ресторан, называется «Плантен унд Бломен». Бломен цветы, плантен растения, почти то же самое, что английское «плантс». Это бывший ботанический сад.
Ло в роли экскурсовода! рассмеялся Баллин. Тогда просвети заодно господина Дейли, что под нами находятся кости десяти поколений. Этот крупнейший увеселительный комбинат
не так давно был кладбищем.
А сейчас в его ресторанах, кафе, стадионах, вагончиках детской железной дороги, в помещениях для политических собраний, пресс-конференций, демонстрации мод почти сто тысяч людей могут одновременно пьянствовать, наращивать мускулы, резвиться, изрекать значительные глупости и провозглашать бессмертие идей, которые не проживут дольше их самих. А через сто лет тут уже опять будет кладбище Так проходит бренная слава! Выпьем за мудрость древних римлян! Мэнкуп поднял свой стакан.