Всего два, Парсонс вынул ключ и показал его Уэксфорду. Вот мой. И еще один был у Маргарет. Ее ключ на кольце, кольцо на серебряной цепочке, к ней приделан брелок, подковка, и прибавил спокойно и бесхитростно: Я ей подарил цепочку с брелком, когда мы приехали сюда. Кошелек коричневый, из пластика, с позолоченной застежкой.
Скажите, ваша жена никогда не ходила на ферму Пруитта? Вы не знакомы с это семьей или с кем-нибудь из работников его фермы? Там работает девушка, которую зовут Дороти Свитинг. Ваша жена когда-нибудь упоминала ее имя?
Но Парсонс ничего о ферме не знал, впервые услышал о ней, когда там было найдено тело его жены. Что же касается миссис Парсонс, то она ни деревней, ни прогулками по свежему воздуху не увлекалась, а имя Дороти Свитинг ни о чем Парсонсу не говорило.
Вам фамилия Миссал знакома?
Нет, не знакома.
Вы не знаете такую
высокую красивую женщину с рыжими волосами? Она живет в доме напротив «Голубя с веткой». Ее муж торгует машинами. Толстый верзила, ездит в большой зеленоватой машине.
Мы не знаем Мы с такими людьми не знались, его лицо судорожно дернулось, и он прикрыл глаза рукой. Тут полно всяких снобов. У нас ничего с ними общего, нам вообще не стоило сюда приезжать, он говорил тихо, почти шепотом. Если бы мы не уехали из Лондона, она была бы жива.
Зачем вы это сделали?
В маленьких городках жизнь дешевле, во всяком случае, так кажется, пока в них не поживешь.
Ваш переезд сюда никак не связан с тем, что она раньше жила во Флэгфорде?
Маргарет не хотела ехать сюда, но тут для меня подвернулась работа. Бедняки не вольны выбирать, где им жить. В Лондоне ей приходилось работать. Я надеялся, что здесь, наконец, она найдет покой, он закашлялся, но кашель был больше похож на рыдание. И она его нашла, разве не так?
Насколько я помню, у вас на чердаке хранятся книги, мистер Парсонс. Мне хотелось бы их внимательнее просмотреть.
Берите их, мне они не нужны, сказал Парсонс. Я теперь до конца своей жизни ни одной книги в руки не возьму. Да ничего в них нет особенного. Она их и не открывала.
Берден успел пообвыкнуться в этом доме, и лестница на чердак, показавшаяся ему, когда он первый раз сюда попал, темной и Жуткой, бездонным колодцем, уже больше на него такого впечатления не производила. Солнце светило в окошки, и теперь заметен стал тонкий слой пыли, осевший на полу и на всех предметах. В золотистом, мягком освещении дом напоминал старинную Рассохшуюся шкатулку и никак не вязался в представлении Вердена с местом страшного преступления. На чердаке было душно, и Уэксфорд открыл окно. Он смахнул пыль с крышки сундука, который был побольше, и открыл его. Внутри он был забит книгами. Уэксфорд взял несколько книг сверху и принялся их рассматривать. Это были толстые романы: два романа Роды Броутон, «Эвелина» в популярном издании, и «Джон Галифакс, джентльмен» миссис Крейк. Книги были чистые, без надписей, никаких вкладок в них Уэксфорд не обнаружил. Под этими книгами были сборники рассказов для детей школьного возраста, в том числе полное собрание произведений Энджелы Брэзил. Уэксфорд отложил их в сторону, полез дальше и увидел книги определенно старинные и дорогие, в кожаных, муаровых и замшевых переплетах. Уэксфорд взял в руки том в нежно-зеленом переплете с золотым обрезом и открыл его. На титульном листе кто-то аккуратными печатными буквами вывел стихотворение:
«Была бы любовь моя розой,
А я на стебле лепестком,
Не знали б тогда мы разлуки,
Не ведали б горя и скуки»
Внизу была приписка:
«Стишок весьма сентиментальный, Минна, но ты знаешь, что я хочу сказать.
Желаю счастливого, счастливого дня рождения.
Со всей своей любовью, Дун.
21 марта 1950 года».
Из-за плеча Уэксфорда Берден пробежал глазами текст и спросил:
Кто такая Минна?
Надо будет узнать у Парсонса, сказал Берден. Возможно, книгу приобрели у букиниста, и она кому-то раньше принадлежала. Выглядит роскошно, наверняка, дорогая. Интересно, почему она не держала их внизу? Ей-богу, это как-то облагородило бы дом.
А кто такой Дун?
Ты, кажется, сыщик. Вот и ищи, Уэксфорд положил книгу на пол и взял следующую. Она называлась «Оксфордская книга стихотворений викторианской эпохи». Обложка была черная, с жемчужно-серебристым орнаментом. Внутри она тоже имела надпись, сделанную рукой Дуна все теми же печатными буквами. Монотонным голосом, без выражения, Уэксфорд прочел:
«Я знаю, Минна, что тебе хотелось обладать этой книгой, и о, счастье! мои поиски увенчались успехом, она оказалась у Фойла, просто ждала меня там.
Joyeux Noel[1], Дун.
Рождество, 1950».
Третья книга была еще более Роскошная, в красном муаровым переплете, с ободком из черной кожи.
Посмотрим, что у нас идет под номером три, сказал Уэксфорд. «Стихотворения Кристины Россетти». Премиленькая книжица, позолоченное заглавие и вообще. Что нам скажет Дун на этот раз?
«Дорогая Минна, подарок совсем не ко дню рождения, а так, на счастье. Будь счастлива всегда, всегда.
С любовью, Дун.
Июнь 1950 года». Вероятно, миссис Парсонс купила всю старинную библиотечку подешевке у какой-то Минны.