В конце упражнения Мэгги была единственной, кто действительно справился. Тоненькая девчушка со светлым кудрявым нимбом волос и серьезными, широко открытыми голубыми глазами. Она никогда не ломалась. Даже в тот раз, когда отправила фейковый спецназ и они отрапортовали, что оба новобранца, играющих жертву и похитителя, мертвы.
После занятия он подошел к ней на лестнице и представился.
Вы были очень хороши там. Кажется, так он ей сказал тогда.
И он никогда не забудет, что она ответила, вздернув подбородок вверх:
Я сделала все правильно в симуляции, но в реальной жизни они тоже оба были бы мертвы.
Малыш, сказал он мягко, это издержки профессии.
Это был первый урок, который должен был усвоить каждый новобранец. И самый важный.
Она глубоко вздохнула и сказала:
Я знаю.
Через несколько дней Фрэнк заглянул в ее досье и понял, насколько непосредственно она это знала и что она была из тех выживших, что продолжают восставать из пепла, и неважно, сколько раз они сгорали.
Сегодня он видел проблески жизни, искры старой Мэгги как она бросила телефон этого Грейсона, какое ледяное отвращение слышалось в ее голосе, когда она спорила с сенатором. Это воодушевило его больше, чем все, что он видел за те два года, пока ее не было в Бюро. Он приглядывал за Мэгги, конечно, но на долгое время ему показалось, что потеря девочки в «Шервудских Холмах» навсегда ее сломила.
Но сейчас она снова была здесь, снова в игре, и с такой свирепостью, которую Фрэнк видел только у агентов-женщин. Они работали лучше, потому что их интуиция не была затуманена мачизмом и потому что им больше нужно было доказывать.
А Мэгги всегда больше всех нужно было доказывать самой себе и это делало ее работу просто блестящей. Она жаждала быть лучшей и никогда не удовлетворялась достигнутым.
Лучше, чем кто-либо из них, она знала, какие ставки в этой игре.
Фрэнк, можно нам несколько минут? спросил сенатор Фибс, прервав размышления Фрэнка.
Фрэнк вздохнул.
Сенатор, на вашем месте я бы послушал экспертов в этом деле.
Фибс взглянул на него:
Решение принято, Фрэнк.
Фрэнк закусил язык. Он не был глупым он видел, что здесь что-то нечисто. Но так же ясно он видел, что не сможет ничего выудить из этого парня.
А вот Мэгги
Я буду снаружи, сказал он. Когда Фрэнк закрывал дверь в кабинет, он увидел, что Грейсон наклонился к сенатору, видимо, объясняя, какие позы лучше всего смотрятся в камере.
Фрэнк фыркнул и уселся в кресло, частично скрытое от глаз гигантским папоротником в искусном медном горшке, в углу, откуда открывался обзор на лестницу.
Едва он успел сесть, как увидел Мэгги, спускавшуюся с лестницы, а следом за ней Джейка ОКоннора.
Нам надо это обсудить, сказал ей Джейк.
Я отлично справлюсь сама, ответила Мэгги. Мне не нужна охрана.
Думаю, нужна, раз у тебя есть привычка уезжать без подкрепления, выпалил он в ответ.
Мэгги закатила глаза.
Ты просто злишься, потому что я опередила тебя прошлой ночью.
Меня остановили, иначе я бы успел.
Мэгги фыркнула:
Черта с два. Я большая девочка, ОКоннор. И могу позаботиться о себе сама.
Хочешь быть одиноким волком, Златовласка?
Я говорила тебе не называть меня так! прикрикнула Мэгги.
Фрэнк увидел, что ОКоннор улыбнулся и его глаза засветились.
Извини, я забыл.
Фрэнк видел улыбку в глазах Мэгги, хоть она и не проявлялась на ее лице.
Тренируй память, сказала она.
Она гордо прошествовала вниз и вдруг резко остановилась, заметив Фрэнка.
Фрэнк поднял одну бровь, и ее щеки стали багрово-красными.
Люди могли перебрасываться подобными репликами только по двум причинам, подумал Фрэнк: если между ними было притяжение или если они питали друг к другу отвращение.
По цвету щек Мэгги и по тому, как она заторопилась к выходу, можно было с точностью сказать, что в их случае причина была точно в притяжении.
Глава 20
Она провела весь
день в особняке сенатора. Похититель не звонил, тянулись часы, и напряжение нарастало с каждой прошедшей минутой. В конце концов, когда стали сгущаться сумерки, Фрэнк отвел ее в сторонку.
Я думаю, похититель нам звонить не собирается, сказал он.
Он был прав. Но Мэгги не могла решить, что это было демонстрация силы, возмездие или представление. Он просто заставлял их нервничать? Или он сам колебался, терял хладнокровие, осознавая, что наделал? Или все это была игра, а реальные переговоры проходили у нее за спиной между ним и сенатором?
Деньги тут ни при чем, сказала Мэгги, прислонясь к стене библиотеки и наблюдая, как сенатор и Макс Грейсон прорабатывают речь для завтрашней пресс-конференции. Миссис Фибс не покидала свою комнату целый день. Все его звонки для отвлечения от его настоящей цели. И это что-то большее, чем денежный куш.
Идеи?
Мэгги покачала головой.
Таких, чтобы ими можно было поделиться, нет, сказала она. Я не могу здесь думать. Слишком много всего происходит. Слишком много людей.
Ночная смена заступит через двадцать минут, сказал Фрэнк. Он не позвонит сегодня, малыш. Иди домой. Поспи немного. Почитай свои заметки и документы по делу. Может, заметишь что-то новое. Я позвоню, если что-то изменится. А если нет, встретимся на пресс-конференции в десять.