БАЛ В НЕБЕСАХ ДЖОН МАКДОНАЛЬД
Глава 1
И почему-то веришь этому клоуну. Он выглядит будто оглушенный и, похоже, невыносимо боится высоты, но все же изо всех сил пытается доставить удовольствие публике. Попытки его кажутся какими-то жалкими и робкими, особенно когда он достает из своих мешковатых одежд белые тарелки и, постоянно теряя равновесие, отчаянно стараясь не поддаваться страху, не очень-то ловко жонглирует ими. О, как сверкают его тарелки в огнях прожекторов!
И представляешь себе, как он сделает какое-нибудь совсем уж неловкое движение и его тело ударится о твердую землю Хочется закрыть глаза, чтоб не видеть, как это произойдет, но не смотреть нет сил. И вдруг его движения становятся уверенными и точными, он сбрасывает бесформенные лохмотья, и взору предстает подтянутый и стройный юноша в плотно облегающем тело трико, который изящно раскланивается под аплодисменты зрителей.
И ты радостно смеешься, глядя в глаза отцу, но чего стоило не расплакаться, знаешь только ты.
А сейчас, казалось, за неумелыми движениями клоуна на высоко натянутой проволоке следили все люди в мире. А клоун жонглировал атомным оружием и еще сотней разнообразных быстрых и не очень способов отделения души от тела. Он барахтался там, наверху, в свете прожекторов, а мир напряженно следил за ним, зная, что когда он упадет, все исчезнет навсегда: и цирк, и музыка, и девушка со слонами. И нервы людские натянуты до предела: ведь и так уж слишком долго он под самым куполом вытворяет свои шутки.
Вспоминая цирк детства все ждешь, когда же он расстанется со своими мешковатыми одеждами и радостно примет аплодисменты всей планеты. Но кажется, ожидание бессмысленно: он застрял там навсегда, он навечно прикован к сияющим прожекторам.
Как-то раз, еще ребенком, Брэнсон видел в Музее Современного Искусства восстановленный фильм Гарольда Ллойда. Уже в то время этому фильму было лет пятьдесят. Человек в очках, поверх которых надета повязка, ходил по стальным стропилам небоскреба в те давние времена, когда здания тянулись вверх к солнцу, а не опускались в теплую и безопасную глубь земли.
Комедиант даже и не подозревал, что находится на головокружительной высоте. Он куда-то бесцельно брел, выставив вперед руки. А если он делал шаг в пустоту, то откуда-то снизу появлялась новая балка, как раз вовремя, чтоб удержать его от падения. Фильм демонстрировался во время одной из субботних программ, и Брэнсон не мог забыть, как вскрикивали дети, не выдерживая напряжения старого немого фильма.
Может быть, правильнее было бы сравнить нынешний мир с этим комедиантом ведь клоун знал об опасностях, которые поджидали его, комедиант же в абсурдном неведении просто куда-то шел.
Музея Современного Искусства больше не существует, а остаточная радиация в районе уже настолько невелика, что в свинцовой обшивке автобусов нет никакой необходимости. Ее, вероятно, оставили, чтобы было что показывать туристам.
В начале семидесятых всем казалось, что вот сейчас клоун упадет, что спасительная балка не успеет вовремя появиться и люди стали с новой жестокостью уродовать чужие города, швыряя друг в друга то, что еще осталось от богатства планеты. Победили явно демократические режимы. В третий и последний раз пропахали армии всю Европу. И сбылись многочисленные предсказания о том, что Европа превратится в самую настоящую пустыню: несколько подчиненных государств, почти не имеющих своих ресурсов, физически и духовно неспособных подняться с колен, ибо главная их цель выжить. И совершенно непонятно, как так случилось, что мир опять спас себя, находясь уже у самого края пропасти.
Из всех сохранившихся промышленных держав только вновь объединившаяся Пак-Индия оказалась в состоянии организовать новое наступление. Но ей это было ни к чему. Времена безжалостной обязательной стерилизации оказали такое поразительное воздействие
на уровень жизни в стране, сделали ее настолько жизнеспособной, что она смогла присоединить к своим владениям Бирму, Таиланд, Цейлон, Малайский перешеек и жирный кусок Китая. Освоение джунглей и пустынь дало Индии запасы полезных ископаемых, сравнимых разве что только с Бразилией, правительство которой совсем недавно переехало в Буэнос-Айрес.
Такого развития событий, подумал Брэнсон, тогда, в предвоенные годы, не мог предвидеть никто. Коммунизм, как политическая теория, да и как религия тоже, потерпел полное поражение, лишь только столкнулся с самым заурядным желанием каждого человека жить так, как ему хочется, и сказочные воздушные замки рассыпались. И снова, как и всякий раз, когда мир балансировал на проволоке, ему каким-то невероятным и замечательным способом удалось сохранить равновесие. Теперь главной демократической силой в мире стала Пак-Индия, и Соединенные Штаты все пытались убедить себя, что занимают равное с Индией положение, хотя каждому разумному человеку было совершенно очевидно, что они лишь младшие партнеры могущественной державы. Под каблуком Индии оказались все страны Европы, кроме разве Испании, все народы даже те, которые образовались в результате распада России. Общей судьбы не избежали также и Канада с Австралией.