Из-за занавески вышел парень
в черной косоворотке, в сапогах гармошкой.
А я-то гадаю: кого принесло, кривясь в усмешке, начал он. Здравствуйте, дядя Харлампий!
Здравствуй, герой! Чего ж это от людей прячешься? Или натворил что?
Натворил, ответил Матвей с вызовом. Да тут любой натворит: вся семейка такая! Где уж мне от своих отставать? Батя в церкви в первом ряду стоит. «Дожил до почета, говорит, слава тебе, господи! Сын в люди вышел». А сынок любимый где-то капитал хапнул, может, убил кого, а теперь вон оно и близко не подойди: мясоторговец Леонтий Шорохов! Семена да Фотия Варенцовых лучший дружок!.. Вчера меня с наганом накрыл, разорался: «Выпорю!..» Я б ему устроил! Для того и волчье сало от цыган нес. Жалко только, что все его на скутовские ворота вымазал.
Но как ты к Скутову-то забрался? Там же охрана еще с ночи стояла.
Влип потому что. От цыган иду патруль: «Нет прохода! Заворачивай через балку!» А тут бочки везут. Я на одну из подвод вскочил, на бочки лег пронесло! А подводы к скутовскому дому подъехали, во двор начали сворачивать. Я спрыгнул, стражник на меня: «Стой! Что за банка? Давай сюда!» Я говорю: «Я только что из двора вышел. Ворота послали мазать, чтобы петли не скрипели». Поверил! А уж потом не до меня было. Я на дерево влез, сижу, смотрю, как собаки ворота лижут, а в скутовском доме генералы у окна стоят
Да ну, уж и генералы. Один только и приехал, деповских будет увещевать.
Пять их там было! И сам Краснов среди них стоял.
Храбрец! воскликнул Харлампий. Все-то ты знаешь! Краснов в Усть-Лабинской на смотру!
Да нет же! Стражники на всю улицу как заорут: «Мало того, что атаман приехал, так еще и кобеля привез! Вот наши собаки и бесятся!» Зато потом их под арест повели.
А с тобой-то потом что было?
Хо! Меня стали по саду ловить. А я еще выше забрался, в развилке трех суков стал, снизу нипочем невидно! Слышно только, как по траве приклады шугают. С тем и ушли.
И куда ж ты теперь?
Стемнеет, опять к цыганам. Оставаться нельзя: Леонтий тоже там был, гулял с тросточкой. Он-то меня и разглядел. Показывал Варенцову на дерево, тросточку свою наставлял, он покосился в сторону занавески и добавил подчеркнуто беспечно: А то в партизаны Вы, дядя Харлампий, не знаете, как к партизанам попасть?.. Не верите? Из-за братца моего мне не верите?.. И чего только, тетя Анна, я с вашим Степаном не ушел, когда красные отступали?
Ты не ошибся, что стражников под арест повели? спросил Харлампий.
Не. И еще Варенцов на них шипел: «Будете знать, как языками трепать!» Он из дома выскочил, лица на нем не было. Сам на себя был не похож.
Еще арестовали кого-нибудь?
Кого ж арестовывать? Горинько? Варенцова? Братца моего? А всех остальных и близко к дому не подпустили! Леонтий тросточкой стражников, как камыш, раздвигал: разойдитесь, мол! Он старому Варенцову собаку его помогал уводить: «Тю-тю-тю, моя кошечка» А кошечка волчина на четыре пуда!
Из-за ситцевой занавески послышался негромкий смех.
Тащит и лыбится: «Делаю со всем моим удовольствием!..» И такой разодетый Дуська Варенцова именины празднует, так он с утра нарядился. А брат Дуськи кто? А батя кто? Только и жалею, что сало на скутовские ворота вылил. Было б там на каждого гостя по десять собак.
Мария дома? спросил Харлампий у Анны.
Дома, Анна кивнула на занавеску. Дуськино платье кончает. К этому балу.
А ее Дуська на именины звала?
Звала. Подруга ведь.
Харлампий обернулся к Матвею:
Выйди-ка из дому. Оглядись. Нет ли кого. Из двора-то не выходи. Важно мне это, понял?
Матвей ушел. Анна быстро встала с табуретки, перевернула ее, держа на весу, вынула из отверстия в торце табуретной ножки круглый и длинный, как колбаса, сверток Шепотом сказала:
Пятьдесят.
Хватит, так же тихо ответил Харлампий, беря сверток и пряча его за пазухой.
Анна перевернула табуретку, неслышно поставила на пол, села.
Ну а коли звала, так чего б ей и не пойти к Дуське? полным голосом сказал Харлампий. Девица на выданье. Дома чего сидеть? Отнесет платье, да пусть и останется.
Что вы, дядя Харлампий, ответил из-за занавески девичий голос. Нет уж. Зачем мне там оставаться?
Берегу я ее, Харлампий, сказала Анна. Молода еще очень.
Занавеска заколыхалась. Черноглазая девушка, гибкая и высокая, вышла из-за нее.
Здравствуйте, дядя Харлампий, сказала она. Дуся звала меня очень, но только чего же идти? Да и не в чем. Сколько в одном этом платье хожу!.. А правда, что Леонтий Шорохов раньше в депо токарем был? Я его на базаре каждый день вижу. Стоит в дверях своей лавки
и головы ни к кому не повернет. Словно и нет вокруг никого.
Так тебе тем более надо туда идти, рассмеялся Харлампий. Потанцуешь там с парубками и на этого Леонтия вдоволь насмотришься: может, он суженый твой! Матвейка говорит, он с утра уже разодетый гулял!
Он и всегда такой ходит! ответила Мария и скрылась за занавеской.
Харлампий подошел к Анне, наклонился к плечу ее, сказал:
Подумай: кто еще туда попадет? Краснов-то приезжал или нет? Пять генералов! Одного Богаевского ждали!.. А чего съезжались?.. Среди купцов разговоры всякие будут. Что услышит, за то и спасибо. Не записывать. Избави бог! А утром завтра на Цукановку. Я в машине буду. Харчи, мол, несет.