Уловив его настроение, Лидия подошла к нему с чашкой. Их взгляды встретились. Глаза Лидии сверкнули. Элиот сказал:
Не хочу отнимать ваш кофе.
Я возьму другую.
Стоя в углу комнаты и негромко разговаривая, они словно остались наедине. Лидия все еще протягивала руку, предлагая кофе, Элиот касался пальцами блюдца, но пока не согласился взять чашку; Лидия смотрела на него ярко-зелеными глазами, а он, полный гнева, на нее.
Не глупите, произнесла Лидия.
Я уже сделал глупость, когда остался, заметил Элиот.
И зачем?
Он настоял. Меня вызвали по делу.
Словечко «он» не оставляло места для сомнений. «Он» разумеется, Джеймс Парадайн.
Длинные темные ресницы Лидии дрогнули.
И только?
А что еще?
Она рассмеялась:
Я не расставляю точки над i за других. Ну же, берите кофе. И не делайте глупостей.
Она оставила ему чашку и ушла.
Элиот обогнул компанию у подноса и оказался рядом с Филидой. Стоя за спиной жены, он услышал, как мисс Парадайн произнесла с неизбывной бодростью:
Нужно вести себя как можно более естественно, делать все как обычно и не давать прислуге повода для пересудов. Я так считаю. Вы со мной согласны? Возможно, это непросто, но я полагаю, что надо держаться, как будто ничего не случилось. Не знаю, ума не приложу, что пришло в голову Джеймсу, но, если мы разволнуемся, он неужели вы сами не понимаете? Если кто-нибудь будет вести себя странно,
он решит, что был прав. Поэтому мы должны держаться как всегда. Мы все. Пусть вечер пройдет точь-в-точь как в прошлом году.
Элиот Рэй, стоявший за спиной Филиды, произнес:
В таком случае нам следует сесть и поговорить. Кажется, именно этим мы занимались в канун прошлого Нового года, не так ли?
Филида обернулась, испуганная не близостью Элиота, которую внезапно ощутила, а незнакомыми нотками в голосе. В нем звучало что-то новое, далекое от любви и ненависти. Слова звучали легко и непринужденно, но в то же время язвили, ранили. И поэтому Филида улыбнулась. Минули времена, когда она дала бы Элиоту понять, что он причиняет ей боль. Она улыбнулась и отошла вместе с ним к кушетке, на которой раньше сидела с Лидией. Они почти не отделились от компании, но как будто оказались в своем собственном мирке.
Элиот ощутил неуместный восторг, но торжествовал он не из-за победы над Филидой, а из-за поражения Грейс Парадайн. Он увел жену у Грейс из-под носа, и она ничего не смогла поделать. Очень приятное обстоятельство, весьма полезное для мисс Парадайн. Все должно быть точь-в-точь как в минувшем году? Как скажете. В канун прошлого Нового года они с Филидой только что вернулись из свадебного путешествия. А через неделю расстались. За одну неделю воздушный замок их счастья рухнул. Но Новый год они встретили рука в руке, надеясь, что он принесет радость. И потому Элиот помнил, что должен выплатить долг.
Незнакомым тоном, столь уязвлявшим Филиду, Элиот спросил:
Ну и о чем мы поговорим?
Но Филида успела подготовиться. Когда тебя загоняют в угол, позволительно пускать в ход любое оружие. То ли сознательно, то ли повинуясь инстинкту, она прибегла к самому простому, наименее ожидаемому, древнейшему способу улыбнулась и сказала:
О тебе. Расскажи, чем ты занимаешься. Я давным-давно ничего не слышала.
Она пыталась обезоружить Элиота, но он не собирался сдаваться. Негодование по-прежнему владело им.
Я как-то сомневался, что ты хочешь знать.
И зря, просто продолжила она. Мне очень интересно. У тебя получилось то, над чем ты работал? Ты ведь так волновался.
У Джеймса Парадайна больше прав говорить об этом.
Филида покачала головой:
Нет. Он никогда ничего не рассказывает, сам знаешь. И потом Так все получилось, да?
Нет. Пришлось отправить на свалку.
Как жаль.
Да нет. Мы придумали кое-что получше. Намного лучше. Вот почему я сегодня здесь.
Они постепенно расслабились. Филида смотрела на мужа серьезно, задумчиво и внимательно, подобный взгляд всегда затрагивал в Элиоте какую-то струнку, высвобождая раскаяние и доверие. Филида напоминала ребенка, который очень старается, но не уверен, достаточно ли прикладывает сил. Он вспомнил ее слова: «Мне нравится твоя работа, когда ты о ней говоришь. Но я не такая умная я многого не понимаю. Ты ведь не сердишься?» Он тогда ответил: «Умным может стать кто угодно. А я хочу, чтобы ты была очаровательной».
Куда все это ушло? Они смотрели друг на друга, и их разделял пустой, потерянный год. Все минуло. Тропа внезапно оборвалась у их ног, и они оказались разделены.
Но Филида продолжала болтать, как будто не замечала пропасти:
Где ты живешь?
Нет, если бы пропасти не было, она бы не стала задавать такие вопросы. «Где ты жить будешь, там и я буду жить»
Он ответил без запинки:
У Кэдоганов. Это очень любезно с их стороны и, конечно, удобно. Вот только Ида жалуется, что мы с Джоном постоянно говорим о делах.
Элиот с горечью подумал: «Значит, она даже не знала, где я живу и ничуть не волновалась. Что мы делаем, зачем ведем бессмысленный разговор? Как будто болтаем над свежей могилой. Это не Филида, а призрак, который старается вернуться в прошлое. Но это невозможно, и что толку пытаться?»