Ах, Яков, если бы остальная часть мира проводила ночи в покое, и ты, и я могли бы провести ночные часы, предаваясь мирному сну, так ведь? Он вложил монету в руку привратника. Но как бы мы тогда заработали себе на хлеб? добавил он немного раздраженно, направляясь к дому.
Когда он уже стоял в дверях, его окликнул незнакомый ему голос. Похоже, это был голос подростка. Он говорил с акцентом каталонских горцев.
Мастер Исаак, сказал незнакомец, меня прислали из женского монастыря Святого Даниила. Одна из наших послушниц серьезно заболела. Она кричит от боли. Он говорил так, как будто с трудом запомнил слова и теперь мучительно вспоминал обрывки фраз. Мне велели привести вас и сказать, чтобы вы принесли лекарства.
В женский монастырь? Сегодня ночью? Я только что пришел.
Мне сказали, что я должен привести вас, сказал незнакомец, и в его голосе послышалась паника.
Успокойся, парень, мягко сказал Исаак. Я приду, но сначала мне нужно собрать все необходимое. Давай не будем будить все семейство. Он отпер дверь и вошел внутрь дома. Подожди здесь, во внутреннем дворе, сказал он, показывая вперед. У меня еще дела в доме.
Помощник садовника из женского монастыря наблюдал за Исааком с любопытством, граничащим со страхом. Верно о нем говорили в городе. Мастер Исаак мог пройти пролет каменной лестницы, не издав ни звука. Перешептывались также, что Исаак мог пролететь рядом, а вы бы почувствовали только легкий ветерок. Мальчик напряг зрение, чтобы увидеть, поднялся ли лекарь сам, или прислуживающие ему демоны вознесли его на верхний этаж дома.
Что-то мягкое, бесформенное и угрожающее, прижавшееся к ноге, отвлекло его от наблюдения. Он подпрыгнул, героически подавляя вопль ужаса. Ответом на его придушенный крик было вопросительное мяуканье. Кот. Устыдившись, он наклонился, чтобы почесать его за ухом, и снова стал ждать.
Исаак достиг верхней площадки лестницы, немного постоял, прислушиваясь, около двери в комнату жены, пересек холл и подошел к другой двери. Он тихо постучал.
Ракель, прошептал он. Ты не спишь? Ты мне нужна.
Услышав тихий голос своей шестнадцатилетней дочери, он прислонился к стене, поджидая ее.
Исаак! В ночной тишине это слово прозвучало как труба Иерихона, и он даже напрягся, чтобы не дать стенам обрушиться. Внимание и забота Юдифи настигали его всегда в тот момент, когда он меньше всего этого ожидал, и окутывали, как плотная ткань, отнимая силы и энергию. Что случилось?
Он услышал, как она встала с постели и быстро прошла по комнате. Заскрипела, открываясь, дверь, позволяя прохладному ветру ворваться в душный холл.
Ничего, любовь моя, сказал Исаак. Все хорошо. Просто за мной послали из женского монастыря, и нужно, чтобы Ракель помогла мне.
Где ты был? спросила Юдифь. Тебя всю ночь не было, ты где-то ходил один, даже без сопровождающего. Это небезопасно.
Он протянул руку, чтобы коснуться ее лица и остановить поток ее недовольства.
Сын раввина скоро умрет, дорогая моя. Его жена в отчаянии. После того, как они три года ждали сына, это будет для них большим ударом. Если они пошлют за мной, скажи, что мы придем сразу же, как только я вернусь из монастыря.
Юдифь стихла, пойманная в ловушку своими же жесткими правилами поведения. Вслух ни он, ни она ничего не говорили по поводу помощи раввину. Но Юдифь сама потеряла двух сыновей в младенчестве, прежде чем родились близнецы, и в душе считала, что в горе все равны. Душевные терзания и сомнения относительно того, что ей теперь следует делать, отвлекли ее настолько, что она даже не заметила, что Исаак не ответил на ее вопрос.
Я не могу понять, почему вся семья не должна спать только потому, что какая-то монахиня заболела, сказала она. Разве монахини когда-нибудь хоть что-то сделали для тебя, муж мой?
Ш-ш, сказал Исаак. Епископ был нам добрым другом.
К счастью, Ракель выскользнула из своей комнаты прежде, чем ее мать успела высказаться по поводу епископа. Она быстро обняла мать и, несмотря на то что воздух был довольно теплым, плотно завернулась в плащ.
Подождите минутку, сказала Юдифь.
Что такое? сказал Исаак с ноткой нетерпения. Мы должны поторапливаться.
Я пойду с вами до дома раввина, сказала она. Идите. Я встречу вас во дворе.
Ракель последовала за отцом вниз по лестнице. Он открыл дверь в широкую комнату с низким потолком, служившую ему сушильней для трав, кладовой,
операционной и, когда он ожидал ночного вызова, спальней.
Исаак снял со стены новую корзину и начал заполнять ее пузырьками, завернутыми в ткань корешками и травами.
Эй, парень, тихо позвал он через открытую дверь. Что ты знаешь о болезни госпожи?
Ничего, мастер, сказал тот. Я передаю сообщения и приношу все необходимое из города. А в остальное время я работаю в саду. Мне ничего не рассказывают. Он остановился, задумавшись. Я слышал, как она кричала, когда аббатиса давала мне поручение. Она сама велела мне привести вас.
Как она кричала? Громко?
Он задумался на мгновение.
Громко, мастер. Как свинья, которую режут, или или как рожающая женщина. Она так рыдала. Затем затихла.